Дмитрий Гордон - Березовский и Коржаков. Кремлевские тайны
— …и при этом математиком себя не считаете?
— В суперсмысле этого слова — нет, к тому же я занимался прикладной математикой, а это немножко другая наука. Никогда бы, во всяком случае, не стал представляться: Березовский — математик, я — ученый.
Еще вы сказали, что у меня два образования… По этому поводу мне на всю жизнь запомнилась реплика генерального директора «АвтоВАЗа» Владимира Васильевича Каданникова. Однажды, когда мы беседовали, пришел его зам и похвастался: «Можете поздравить — я получил второе высшее образование». Каданников на меня посмотрел и улыбнулся: «Боря, о чем это он говорит? Это профессия может быть второй, третьей, а образование — оно либо есть, либо его нет».
Кстати, в Советском Союзе была совершенно потрясающая система образования — в школах, в техникумах, в университетах, ну а я окончил сначала лесотехнический институт по специальности «вычислительная техника» — это была профессия будущего.
— Еще бы — ее считали модной, престижной…
— Она тогда только в Союзе возникла, и открывал наш факультет академик Сергей Королев — тот самый, который создал в СССР первые спутники и вообще космические науку и технологию. Просто наш вуз по случайности располагался недалеко от космического центра, в подмосковных Подлипках, и поэтому был признан базовым для этой совершенно новой отрасли знаний.
— Пусть вы и не считаете себя математиком, но человек, тем не менее (надеюсь, хоть этого не станете отрицать), незаурядный. Что же в вас все-таки преобладает: талант или высокая организованность?
— Давать оценки себе я не могу — по-моему, это неправильно, а ежели говорить о том, где мне интереснее всего… Конечно же, не в аналитике, а в сфере чувств, но, поскольку я четверть века упорно себя насиловал, это, безусловно, привело в порядок мозги. Профессиональный навык, полученный в дополнение к бушующим внутри страстям, помогает лучше их понимать и по возможности упорядочивать. Многим, я знаю, требуется на это куда больше времени, поэтому естественно, что и образование, и работа в достаточно сложной и постоянно требующей умственных усилий сфере помогают сегодня значительно.
— По словам вашей мамы, будущий олигарх и политик Боря Березовский рос ужасным проказником и драчуном. В частности, она рассказывала, что в школе вы сняли с классной стены портрет Дзержинского, продырявили в нем глаза и воткнули туда лампочки — чтобы у пламенного чекиста горел взор. В детстве вы слыли беспокойным мальчиком, хулиганом?
— На самом деле к тому, драчуном я был или нет, портрет Дзержинского никакого отношения не имеет. Первые годы жизни я провел в Подмосковье: отец работал главным инженером на кирпичном заводе в Новом Иерусалиме, а вся наша семья жила неподалеку — в Истре. Время было послевоенное, тяжелое, мальчишки дрались и играли в опасные игры, тем не менее ничего такого, из-за чего моя мама могла бы назвать меня отъявленным забиякой, точно не было. Ну, дрался, конечно, — как все: до сих пор на лице шрамы заметны, но для нас, сорванцов, это было нормально.
Дальше пошли драки совсем другого порядка, и успех в этих баталиях (уже политических) определялся не физической силой, а прежде всего силой воли… Она, я считаю, — главное, первостепенное условие победы для всех, кто занимается серьезной политикой (не путать с политиканством), и лишь на втором месте по значимости интеллект… Вообще, в свое время я для себя сформулировал, что же такое воля, — это убежденность, превращенная в действие. Наличия одного компонента для достижения политической цели недостаточно — к победе ведет только действие, основанное на убежденности, и это как раз самый эффективный путь!
— Лет десять назад журнал «Форбс» назвал вас «крестным отцом Кремля» — что он имел в виду?
— В конце этой фразы американские журналисты поставили, как вы помните, знак вопроса, тем не менее я все же подал на журнал в суд, и это был тот редкий случай, когда фактически — подчеркиваю слово «фактически»! — редакция судебный процесс проиграла.
— Вам разве не лестно было удостоиться от «Форбса» такого определения?
— Дело все в том, что выражение «крестный отец», как вы знаете, в русском языке имеет два смысла. В первоначальном, естественном так сказать, значении — это человек, который по существу является для ребенка вторым отцом, в переносном — так величают предводителя мафии, ну а поскольку в данном случае было употреблено не имя, а слово «Кремль», конечно, имелся в виду второй смысл. Поверьте, когда тебя именуют, грубо говоря, крестным отцом кремлевской мафии, это нисколько не лестно, поэтому я обратился в суд, и, в общем, мои оппоненты вынуждены были признать, что информация, содержавшаяся в статье покойного уже журналиста Пола Хлебникова, была ложной.
— Между тем существует расхожее мнение, что с середины и до конца девяностых всеми интригами и политическим курсом Кремля руководил именно Борис Березовский. Вы с этим согласны?
— Нет, никогда я интриги не плел, а занимался (хотя на это есть масса возражений со стороны моих недоброжелателей или врагов) большой политикой. Именно эта последовательная позиция на протяжении без малого пятнадцати лет вызывала с их стороны раздражение и даже бешенство, тем более что в стратегических оценках развития событий и в России, и на постсоветском пространстве в основном я оказывался прав — прогнозы мои реализовывались. Да, совершал ошибки, но они другого порядка: я очень плохо разбираюсь в людях. Сейчас, может, получше, чем раньше, и все равно скверно…
— В людях, которые восседали тогда в Кремле?
— И в них тоже, хотя предавали не только они, но и, например, партнеры по бизнесу. Правда, среди предававших никогда не было женщин — вот такая особенность.
— Это вам плюс!
— Хорошо (улыбается), хоть на кого-то можно еще положиться… Хочу повторить: именно моя последовательная и принципиальная позиция порождала яростные на меня атаки, а, не находя реальных аргументов, оппоненты уходили в область конспирологии: дескать, это интриги, закулисные какие-то решения…
— Зачастую непонятные комбинации воспринимаются как интриги — правда?
— В том числе…
— Когда вы пришли в большую политику и огляделись, кто же, собственно, рядом, вас не расстроил интеллектуальный, моральный и нравственный уровень людей, вершивших ее в России?
— Чтобы ответить на этот вопрос, предлагаю вернуться в год девяносто четвертый. В то время, распахнув двери свободы, Ельцин дал россиянам возможность проявить инициативу, самореализоваться, и, несмотря на огромные промахи, которые допустили и Гайдар, и Чубайс, и многие другие, это все-таки был высокий интеллектуальный уровень, несравнимый с сегодняшним…
