Эрих Кемпка - Я сжег Адольфа Гитлера. Записки личного шофера
Бранд немедленно сообщил об этом «открытии» по телефону рейхсфюреру СС. Гимлер тотчас прибыл в ставку фюрера, чтобы лично произвести расследование.
B этот день у входа в столовую, куда я шел обедать, меня остановил доктор Бранд:
— Послушайте, Морелль, вы лечите фюрера уже несколько лет! Знаете ли вы вообще, чем он болен?
— Конечно, знаю, — ответил я. — Гитлер здоров, если не считать того, что у него иногда происходят болезненные вздутия живота. Кроме того, он страдает от недостатка витаминов, который я ему компенсирую, вводя в его организм витамины и глюкозу. — Нет, господин Морелль, вы ошибаетесь! — резко ответил Бранд. — Вы в течение ряда лет своего печения систематически отравляли фюрера. Тщательное расследование установит, что случилось с фюрером.
Такого я не ожидал. Глубоко потрясенный и подавленный, я поспешил к Гитлеру и рассказал ему о происшедшем. Шеф успокоил меня и сказал, что он будет принимать то лекарство, какое захочет.
Когда я уходил из бункера фюрера, мне встретился Гиммлер. Полный злобы, он прошипел:
— Слушайте, если вы думаете, что вам удастся отравить фюрера, то вы глубоко заблуждаетесь! Поймите раз и навсегда: я прикажу немедленно повесить вас!
Я подумал, что наступил мой последний час. Но в этот момент подошел Гитлер, видимо слышавший слова Гиммлера, и сказал ему, что я единственный врач, который хорошо его лечит.
— А что касается таблеток, — добавил Гитлер, — то это мое личное дело. И вы, Гиммлер, не вмешивайтесь в дела, которые вас не касаются.
К тому времени уши шефа были излечены и ушной врач должен был покинуть ставку фюрера. Дежурный хирург, доктор фон Гассельбах, был отправлен на фронт. Профессор доктор Бранд получил от Гитлера распоряжение приезжать в ставку только тогда, когда прикажут».
Этот разговор с Мореллем остался у меня в памяти почти дословно. И я передаю его так, как помню.
Мартин Борман
Самой ненавистной и диктаторской личностью в ближайшем окружении Адольфа Гитлера был рейхслейтер Мартин Борман.
Внешне и тогда, когда ему это было нужно, он со своими кошачьими манерами казался олицетворением чрезмерного дружелюбия. Однако на самом деле он был предельно жесток. Его беспощадность была безграничной. Единственной его положительной чертой была, бесспорно, чудовищная работоспособность, которая, казалось, также не имела границ.
Нельзя говорить о гибели империи и смерти Гитлера, не сказав об этом человеке, наводившем на всех страх.
Я познакомился с Мартином Борманом в 1932 г. в Мюнхене. Тогда он был ничем не примечательным человеком. Занимал должность руководителя снабжения управления охраны. Он обладал феноменальной способностью создавать о себе у равных по положению людей впечатление хорошего товарища. У начальников быстро становился любимцем.
Надо признать, что уже тогда он почти без отдыха работал днем и ночью и получил славу рабочей лошади. Именно поэтому Рудольф Гесс, создавая свое бюро связи партии с государством, взял Бормана к себе.
Вскоре Борман стал руководителем штаба Гесса. Его первая цель была достигнута, он попал в первые ряды. При этом он оставался всегда любезным и был готов услужить как равным себе по положению, так и вышестоящим.
Но уже в 1936 г. все пошло по-другому. После того как дом «Вахенфельд» на горе Оберзальцберг был перестроен в Бергхоф, Борман в корне изменил свое прежнее скромное поведение.
Само собой разумеется, он также должен был иметь дом в Оберзальцберге, чтобы держаться вблизи Гитлера, с которым тогда по службе имел мало дел. Он наносил в Бергхоф визиты в качестве немого свидетеля при докладах Гесса Гитлеру.
Но вскоре Борман начал систематически скупать участки земли на Оберзальцберге. При этом заверял, что делает это по поручению Рудольфа Гесса, чтобы создать Адольфу Гитлеру обстановку абсолютного покоя и прекрасного отдыха.
Для осуществления своих строительных планов Борман основал акционерное общество. Он покупал у крестьян один участок земли за другим. При этом ему не надо было прибегать к насилию. Скоро пошли слухи о том, что он платит цену в четырепять раз выше подлинной.
Разумеется, такая спекуляция землей не могла остаться незамеченной шефом. Гитлер позаботился о том, чтобы по отношению к крестьянам не проявлялась несправедливость, чтобы чересчур рьяный Борман не заставил их путем насилия покидать свои дома и дворы. Поэтому Гитлер приказал своей адъютантуре строго предупредить Бормана, что если он узнает о какомпибо насилии с его стороны, то запретит скупать землю.
Борман в ответ сообщил, что повода для беспокойства нет. Напротив, крестьяне сами бегают за ним, чтобы избавиться от своих участков. Гитлер удовлетворился ответом, а Борман уже не видел препятствий и начал лихорадочно скупать земельные участки. Ему удалось получить в свои руки весь Оберзальцберг, так что в конце концов, не считая его самого, Гитлер остался чуть не единственным землевладельцем.
Казалось, пришло время оплести Гитлера еще более густой сетью.
В Бергхофе был тогда заведен порядок, согласно которому дежурный адъютант сам определял лиц из числа руководящих деятелей партии, государства и армии, приглашенных к Гитлеру на обед.
Однажды Мартин Борман связался с адъютантом и попросил узнать у фюрера, можно ли ему, Борману, тоже прийти на обед.
Конечно, Борман получил разрешение. Незадолго до обеда он снова позвонил дежурному адъютанту и попросил передать, что он, к сожалению, должен извиниться, так как не сможет прийти, ибо завален работой.
Это повторялось несколько раз. Когда наконец он пришел на обед — то опять с опозданием. Он воспользовался случаем, чтобы извиниться перед шефом, настойчиво подчеркивая, что он настолько перегружен работой, что, к сожалению, не смог прийти вовремя.
Подобные трюки он повторял постоянно, так что у Гитлера медленно, но верно складывалось впечатление, что Мартин Борман является самым трудолюбивым человеком из всего партийного руководства.
Добившись такого доверия шефа, Борман получил в свои руки управление Бергхофом. Вновь Мартин Борман добился своей роли и занял еще один важный пост, находясь на котором он мог вредить многим другим.
С расширением своей власти Борман все меньше заботился о своих отношениях с подчиненными. Он начал чувствовать себя уверенно. Для подчиненных он стал начальником, от которого можно ожидать чего угодно. Он мог обращаться с человеком очень дружелюбно и предупредительно и даже делать подарки, а потом безжалостно унизить его, оскорбить и обидеть. Часто он так расходился, что невольно создавалось впечатление, будто перед вами сумасшедший.
