Иван Барышполец - Противотанкисты
Правду говорят, что первое условие в бою — это вера в свои силы и отличное владение боевой техникой. На полигоне орудийные расчеты с каждой новой тренировкой действуют все увереннее, поражая все цели без единого промаха. Стрельбы продолжаются круглые сутки безостановочно. Теперь уже стреляем из «штатных полигонных средств» — свои орудия бережем для предстоящих боев. Все тренировки проводятся с одной целью — выработать твердые навыки истребления танков, стойкость, уверенность в бою. Наводчик и заряжающий должны действовать почти автоматически, уметь заменять друг друга в бою в ограниченное время.
И вот мы получаем продовольствие для НЗ. Привезли ящики с бронебойными снарядами. Все признаки того, что полк скоро поднимут по тревоге. Так оно и случилось в ночь на 10 июля 1941 года.
В тот день рассвет лишь только наметился, а батарея уже грузила на платформы машины, тягачи с пушками. Получили мы здесь и ящики с противотанковыми гранатами. Кто-то из службы артснабжения, видимо, правильно понял задачу, поставленную перед нашим полком, — гранаты пригодятся! Противотанковые гранаты — оружие ближнего боя с танками противника.
Все боевые расчеты прошли обкатку под старым танком с бензиновым мотором. Делалось это настойчиво и смело. На глубокий окопчик, где помещалось только два бойца, с большой скоростью направлялся танк. Один из бойцов должен был бросить гранату «на встречном курсе» под гусеницы, а другой — по уходящему танку бутылку с зажигательной смесью. Все мои батарейцы успешно сдали тогда экзамен. Только один боец, подносчик снарядов из взвода лейтенанта Бочарова, не мог справиться с этой задачей. Два или три раза его выносили из окопчика без сознания. От грохота танкового мотора и лязга гусениц он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Страх одолевал бойца, а подавить его своим сознанием и волей он не мог. Правду говорят, что смелость — это черта характера человека, приобретенная в жизни и закрепленная тренировкой.
На погрузку батарей прибыл начальник штаба полка капитан Н. И. Каминский. Он принес радостную весть: получен приказ командующего войсками фронта о присвоении очередных воинских званий командирам нашего полка. Звание старшего лейтенанта вместе со мной получили все мои однокашники по Севастопольскому зенитно-артиллерийскому училищу: Роянов, Варганистов и другие.
Каминский, подойдя к месту погрузки, чтобы все слышали, сказал:
— Товарищ старший лейтенант Барышполец! Доложите, когда закончите погрузку батареи.
До Новозыбкова мы доехали быстро. Пока паровоз набирал воду, красноармейцы спокойно позавтракали. Но отъехали, и недалеко от местечка Клинцы на эшелон налетел десяток «юнкерсов» — снова повреждение пути. Во время бомбежки оказались разбиты два вагона с техникой, орудия пришлось перегружать на другие платформы. Было ранено несколько красноармейцев, двое — тяжело. Раненых поместили в местную больницу.
Только поздно вечером отправились дальше и на четвертые сутки достигли Брянска. Железнодорожный узел днем и ночью бомбят.
Зенитные пулеметы безостановочно стреляют по обнаглевшим фашистским самолетам, идущим на малой высоте. На этот раз прицельного бомбометания у них не получается. И вот ликующие возгласы людей возвещают о падении фашистского самолета. Горящий «юнкерс» скрывается где-то за леском, потом взрыв, огромное пламя и один только дым.
Немецкие летчики успели выпрыгнуть с парашютами. По ним, приближающимся к земле, стреляют красноармейцы. Отмечаю про себя, что тоже впервые стреляю из своего ТТ по живой цели.
Бежим к опустившимся на землю фашистам. Один из них лежит мертвый, другой старается погасить парашют. Кричу ему: «Брось оружие!», но немец нагло смотрит на меня, на мой пистолет, потом в одно мгновение выхватывает «парабеллум» и бросает его к моим ногам.
Здоровый детина, неприятно рыжий, с горбатым носом, держит руки высоко вверх. Бойцы окружили его плотной стеной, но голова немца выше всех маячит в толпе. Кто-то показывает ему кулак, кто-то кричит: «Сволочь фашистская, мы вас всех перебьем!» Планшет с картой, часы и документы фашист протягивает мне, испуганно уставившись на меня выпученными глазами. Я беру все это из его рук и вижу, что он трясется от страха.
Через пять минут от коменданта города прибежал наряд красноармейцев во главе с младшим лейтенантом, и пленного увели.
Смоленское направление
Выгрузив с эшелона боевую технику, наш полк начал сосредоточиваться в ближайших лесах возле шоссейной дороги Москва — Смоленск. Командир полка на ночном совещании поставил конкретную задачу каждой батарее. Нам предстояло прибыть к линии фронта в район Ярцево и занять оборону по восточному берегу реки Вопь.
В ночь на 22 июля несколько дивизионов полка вышли на рубеж сосредоточения, указанный Герасимовым. К 23 часам в полном составе прибыла на автостраду Москва — Смоленск и наша батарея. Перед мостом через Днепр движение колонны замедлилось. Отсюда до Москвы оставалось менее трехсот километров…
В батарее у меня прибавилось несколько человек. Это вчерашние окруженцы, как называют их кадровики. Они появились возле деревни Истомино, где стояла батарея. Проходя как-то мимо кузни, я заметил группу бойцов, стоящих чуть в стороне.
— Почему не обедаете? — спросил их.
— Мы не ваши, товарищ старший лейтенант, — спокойно ответил пожилой красноармеец с тремя треугольниками в петлицах.
— А кто же вы? Давайте документы.
Я перешел на официальный тон, и все стали поправлять ремни, пилотки. Каждый достал свою красноармейскую книжку и протянул мне. В графе «военная специальность» у троих стояло «наводчик», а у двух значилось «командир орудия». Бойцы были одеты по форме, с личным оружием.
— Теперь куда путь держите? — спрашиваю.
В ответ твердо и решительно:
— Хотим воевать. Возьмите в свою часть. В бою не подведем, товарищ старший лейтенант.
Это опять тот старший сержант. Мне понравилась его настойчивость, но я не тороплюсь с решением.
— Прошу документы. Посоветуюсь с политруком.
— Если берете документы — иду с вами, — насторожился старший сержант.
— Правильно поступаете, что не всякому доверяете, — заключил я, приказал повару накормить бойцов, а после обеда побеседовал с каждым о жизни до армии, о прохождении службы и поинтересовался: — А кто из вас участвовал в бою с немецкими танками?
— Все участвовали! — ответил старший сержант в выгоревшей командирской гимнастерке.
Такой ответ бывалых бойцов произвел хорошее впечатление на меня, комиссара батареи, а главное, на моих молодых, еще не побывавших в боях красноармейцев, которые толпились неподалеку и слышали разговор.
