Николай Левашов - Зеркало моей души.Том 2.Хорошо в стране американской жить...
Так что, иногда бывает так, что для того чтобы человек избавился от той или иной проблемы, необходимо пройти через неприятные ощущения, такие, как боль. Но эта боль не надолго, а только, как побочный эффект избавления от серьёзной проблемы и, как говорят, «игра стоит свеч»! Хотя в некоторых случаях побочная боль может быть очень сильной, особенно, если процесс работы с человеком идёт с большой скоростью. Ведь в принципе, боль есть ни что иное, как сигнал в мозг человека об активности протекающих в организме процессов, чем быстрее происходит качественное изменение тканей организма, тем сильнее сигнал боли, поступающий по нервам в головной мозг.
Только в обычных условиях природы качественное изменение тканей организма идёт в отрицательном направлении и сообщает о серьёзных нарушениях в этих тканях. И, чем сильнее боль, тем более серьёзные отрицательные изменения происходят в организме человека, да и не только человека. Так вот, в ряде случаев, при восстановлении повреждённых органов и тканей, приходится ускорять обменные процессы в сотни, а порой и тысячи и десятки тысяч раз. А организм реагирует на эти положительные для него изменения всё той же болью, так как в природе НИКОГДА процессы не идут в положительном для организма направлении! В природных условиях любые изменения состояния работы органов приводят только к ухудшению состояния организма, а не наоборот! Поэтому, организм человека не имеет «особых» нервных сигналов для случаев восстановления повреждённых органов и на любое изменение реагирует только болью. Конечно, при своей работе я стараюсь скорректировать такие «недоработки» матушки-природы, но порой невозможно полностью убрать болевой синдром без того, чтобы не убрать и сам процесс восстановления органов, и систем организма человека. Так вот, желая как можно скорее избавить Светлану от воспаления надкостницы, я старался сделать это, как можно скорее и, соответственно, такое ускорение оказалось очень болезненным для Светланы. Когда однажды утром Светлана вышла из ванной комнаты, меня удивило то, что в руках она держала свои маникюрные ножницы. И на мой вопрос о том, что она ими делала, она ответила, что её уже достала боль от созревающего нарыва, и она решила ему «немного» помочь с «прорывом» наружу. Так что, наше знакомство с Сан-Франциско началось и с воспаления надкостницы у Светланы.
Мы думали, что в таких условиях в гостях мы будем находиться пару дней, пока нам предоставят хотя бы однокомнатную квартиру в одном из зданий, принадлежащих семье Орбелян, но … этого не произошло. И хотя в то время у них были пустующие квартиры, нам этого не предложили, видно перед глазами у пригласивших нас стояли суммы возможных финансовых потерь, хотя в то время, к примеру, снять однокомнатную квартиру в центре Сан-Франциско можно было за 650–750 долларов в месяц! Видно, они считали, если я сам не говорю о стоимости моего лечения, значит не стоит и беспокоиться об этом.
Видно, им было удобно так думать. Видно, в этом есть и моя вина, мне было неудобно спросить о том, когда мне будут платить, но им было очень удобно не спрашивать меня об этом. Так или иначе, через несколько дней я встретился с теми людьми, которые, по словам Веры Ивановны, ждали моего приезда. Как оказалось, большинство из них были иммигрантами из СССР второй (после Второй Мировой Войны) и третьей волны. И большинство из них оказались не из состоятельных семей, как я предполагал. Все они с большим энтузиазмом приветствовали моё появление и регулярно приезжали на мои сеансы с ними, и все они утверждали, как они хорошо себя чувствуют после моей работы! Я продолжал с ними работать, но пропущенные через границу средства таяли довольно-таки быстро, несмотря на нашу экономию. Когда «средств» почти не осталось совсем, и мои пациенты продолжали гордо хранить молчание по поводу оплаты моей работы, в один из таких дней я решил сам проявить инициативу в этом вопросе.
Когда я спросил о том, когда они думают оплатить мою работу и что мы должны определиться с суммами оплаты, на следующий день «почему-то» никто из них не появился в назначенное для каждого из них время. Не появились они и на следующий день, и через Джорджа передали мне, что, к сожалению, моя работа им «не помогает»! Думаю, что комментарии в этом случае излишни.
Таким образом, у меня не оказалось ни одного платного пациента. Я, конечно, возмутился такой непорядочностью людей, но не собирался кого-либо упрашивать продолжать лечение или убеждать. Вера Ивановна, узнав о том, что все её протеже повели себя подобным образом, немного посетовала на них, и на этом всё завершилось. Единственное, что сделала Вера Ивановна, так это передала через Джорджа пятьсот долларов за себя, посчитав это достаточным. Это было последний раз, когда семья Орбелян мне что-то платила за мою работу.
В принципе, весь семейный бюджет контролировал Гарри Орбелян, а он очень уж не любил расставаться с деньгами, даже, несмотря на то, что речь шла о здоровье его собственной жены, сына и его семьи. Так или иначе, я решил продолжить лечение семьи Орбелян, и Джордж предложил мне свою помощь в моих делах взамен. Мы со Светланой обсудили и решили, что это будет лучшим выходом из довольно-таки неприятной ситуации. Джордж быстро восстановил разговорные навыки русского языка и мог в достаточной степени правильно переводить на английский язык мои слова, что тогда для меня было очень важно, так как мой английский язык, мягко говоря, сильно «хромал» и «хромал» сразу на обе «ноги»! В школе, а потом в университете я «учил» английский язык, но лучше было бы, если бы я его не учил вообще. Дело в том, что язык нам преподавали совершенно неправильно. В школе английский язык мы начали изучать с пятого класса. И сначала мне этот предмет очень нравился, когда мы учили слова, отражающие реальные предметы, которые окружали нас. Но, даже не удосужившись создать у нас, детей, хотя бы минимальный набор предметных слов, как это происходит у каждого ребёнка при освоении даже своего родного языка, нас начали нашпиговывать словами абстрактными, не имеющими в наших головах никаких ассоциаций. И к этому добавили ещё изучение грамматики английского языка тогда, когда ещё даже не был создан даже минимальный языковый фундамент. Ведь никто не начинает учить ребёнка грамматике его родного языка, после того, как ребёнок научился говорить несколько слов на своём родном языке!? Ведь ни у кого даже не возникает такая абсурдная мысль! Но чем отличается любой начинающий изучать чужой язык от младенца!? В языковом смысле — практически ничем.
И вот, нам — «младенцам» в английском языке — после того, как мы смогли выговорить несколько слов, начинают вдалбливать в голову грамматику английского языка, заставляют читать и переводить абсолютно идиотские, с моей точки зрения, статьи о молодёжных движениях в мире, партийных и комсомольских съездах, и тому подобной ерунде, абсолютно не интересной для нормального ребёнка. По крайней мере, совершенно не интересной для меня. Ко всему прочему, в первой моей школе нашим классным руководителем была «англичанка» — преподаватель английского языка — которая часто на своих уроках разбирала классные дела.
