Элизабет Гаскелл - Жизнь Шарлотты Бронте
В Хауорте поминки обычно проходили куда веселее. Небогатым устроителям предписывалось принести всего лишь по булочке со специями для каждого из пирующих, а стоимость спиртных напитков – рома, эля или их смеси, именуемой «собачий нос», – как правило, оплачивали гости: они клали деньги на тарелку, поставленную посредине стола. А те, кто был побогаче, могли угостить своих гостей бесплатным ужином. В день похорон преподобного мистера Чарнока, который служил здесь после мистера Гримшоу и еще двух священников, на арвилл собрались около восьмидесяти человек, и стоимость пиршества составила четыре шиллинга шесть пенсов с каждого, причем эти деньги внесли друзья покойного. Ближе к концу дня, когда гости «заливали глаза», возникали «отдельные потасовки», в том числе с ужасными последствиями в виде «резаных ран» и даже укусов.
Хотя я описываю в основном те черты жителей Уэст-Райдинга, ярко проявлявшиеся в первой четверти нашего столетия (а может быть, и чуть позднее), у меня нет сомнения, что и в настоящее время в повседневной жизни людей, столь независимых, своенравных, суровых, найдется немало такого, что приведет в шок и замешательство тех, кто привык к более тонким манерам, свойственным южанам. Нет у меня сомнений и в том, что практичные, здравомыслящие и энергичные йоркширцы отплатят манерным «иностранцам» ничуть не меньшим презрением.
Как я уже сказала, очень вероятно, что на том месте, где сейчас возвышается хауортская церковь, некогда стояла древняя «филд-кирк», или часовня. По саксонским законам такие постройки принадлежали к третьему, низшему разряду религиозных сооружений, и потому в них нельзя было совершать ни погребения, ни главные христианские таинства29. «Филд-кирками», то есть полевыми церквами, их называли потому, что они не имели ограды и стояли прямо среди поля или вересковой пустоши. Основатель церкви, согласно законам Эдгара30, был обязан, не тратя церковной десятины, поддерживать служащего здесь священника из остальных девяти десятых своего дохода. После Реформации право выбора священнослужителя во всех часовнях, раньше считавшихся «полевыми», было даровано свободным землевладельцам и членам церковного совета, которые одобряли кандидатуру священника своего прихода. Однако из-за некоторой нерадивости прихожан в Хауорте это право было утрачено землевладельцами и членами совета еще во времена архиепископа Шарпа31, и пастора стал назначать бредфордский викарий. Так, по крайней мере, утверждают некоторые авторитетные источники. Вот что пишет мистер Бронте: «Этот приход имел в качестве патронов викария Бредфорда и нескольких попечителей. Мой предшественник получил место с согласия бредфордского викария, но при сопротивлении со стороны попечителей. И вследствие этого он, будучи не в силах сопротивляться обструкции, попросил об отставке всего лишь через три недели после назначения».
Доктор Скорсби32, бывший некоторое время викарием Бредфорда, в разговоре о свойствах характера жителей Уэст-Райдинга упомянул о некоем бунте, случившемся во время представления к должности мистера Редхеда, предшественника мистера Бронте в Хауорте. По его словам, в данном эпизоде проявилось столько примечательных особенностей нравов местных жителей, что он посоветовал мне как следует разобраться в этом деле. Я так и поступила и теперь могу со слов ныне здравствующих участников и свидетелей рассказать о средствах, к которым прибегли жители деревни, чтобы изгнать назначенного против их воли священника.
Как уже было сказано, третьим по счету после мистера Гримшоу в Хауорте служил мистер Чарнок. Он долго болел, и болезнь сделала его неспособным выполнять свои обязанности без посторонней помощи – именно в качестве его помощника в деревне и появился мистер Редхед. Пока был жив мистер Чарнок, младший священник вполне устраивал прихожан и даже пользовался их уважением. Но все переменилось после смерти мистера Чарнока в 1819 году. Тогда жители решили, что члены церковного совета несправедливо лишены своего права бредфордским викарием, который назначил мистера Редхеда настоятелем в их приходе.
В то воскресенье, когда мистер Редхед приготовился провести свою первую службу, хауортская церковь была заполнена так, что народ стоял даже в проходах. Большинство собравшихся явились в обуви на деревянной подошве, распространенной в здешних местах. Когда мистер Редхед принялся читать второй отрывок из Писания, полагавшийся на этот день, вся паства вдруг дружно, как один человек, поднялась и двинулась к выходу из церкви, громко стуча деревянными башмаками. Продолжать богослужение остались лишь мистер Редхед и его служка. Все это выглядело просто ужасно, однако в следующее воскресенье было еще хуже. Скамьи на этот раз оказались полностью заняты, как и раньше, но проходы остались свободными. Оказалось, сделано это было специально, а для чего – выяснилось на том же этапе службы, на котором начались неприятности неделей раньше. В церковь въехал человек верхом на осле, причем сидел он задом наперед, а на голове у него было надето множество старых шляп – столько, сколько могло удержаться. Он принялся подгонять осла, чтобы тот сделал круг по проходам между скамьями, и крик, возгласы и смех прихожан совершенно заглушили голос мистера Редхеда, так что ему пришлось замолчать.
До поры до времени никто не прибегал к насилию. Однако в третье воскресенье жители, похоже, сильно разозлились, увидев, что мистер Редхед, явно пренебрегая их волеизъявлением и даже бросая им вызов, проехался по деревенской улице в компании нескольких джентльменов из Бредфорда. Эти господа оставили своих лошадей в «Черном быке» – таверне и постоялом дворе, – ради удобства проведения арвиллов или по какой-то другой причине расположенном неподалеку от церкви, а сами вошли в церковь. Местные жители последовали за ними в сопровождении трубочиста, которого заранее наняли почистить трубы этим утром в постройках при кладбище, а после работы напоили так, что он пришел в почти бессознательное состояние. Трубочиста посадили непосредственно перед кафедрой, чтобы всем было видно, как кивает его черная голова, выражая пьяное и тупое одобрение всему, что говорит мистер Редхед. В конце концов, повинуясь каким-то своим пьяным мыслям, а может быть, и подговоренный заранее неким бузотером, трубочист взобрался по ступеням, ведущим к кафедре, и попытался обнять мистера Редхеда. Тут совсем не благоговейное веселье среди собравшихся стало усиливаться, как стихия, и вскоре превратилось в неистовство. Мистер Редхед хотел бежать, но прихожане подталкивали покрытого сажей трубочиста так, чтобы тот преграждал священнику путь. Затем обоих вытащили на руках во двор и опустили на землю в том месте, где вытряхивают мешки с сажей. Мистер Редхед вырвался и побежал к «Черному быку». Он бросился внутрь, после чего двери немедленно захлопнулись. Люди пришли в ярость и начали угрожать, что забросают камнями священника и его приятелей. Один из тех, с кем я беседовала, ныне глубокий старик, а в те годы владелец «Черного быка», вспоминает: толпа была разъярена до такой степени, что представляла самую серьезную угрозу для жизни мистера Редхеда. Этот кабатчик, однако, сумел организовать побег непопулярным пленникам своего заведения. «Черный бык» стоит почти на вершине длинной и крутой Хауорт-стрит, а внизу, вблизи моста, на дороге в Китли, находится застава со шлагбаумом. Объяснив своим загнанным гостям, что надо выбираться через черный ход (тот самый, сквозь который некогда сбегали бездельники, чтобы избежать кнута мистера Гримшоу), хозяин и несколько его работников сели на коней, принадлежащих джентльменам из Бредфорда, и принялись гарцевать прямо у входа в трактир, среди разъяренной толпы. Между домами были проходы, и всадники видели сквозь них, как мистер Редхед и его приятели крадутся вниз по закоулкам. Подождав, когда те спустятся, спасители пришпорили лошадей и поскакали вниз к заставе. Ненавистный священник и его друзья успели вскочить в седла и ускакать раньше, чем их враги обнаружили, что добыча уходит. Прихожане бросились к заставе, но не обрели там ничего, кроме закрытого шлагбаума.
