Геогрий Чернявский - Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Но основная работа Крыстю была связана с родной страной. Он перевел на болгарский язык книгу Г. Девиля «Эволюция капитала» (она давала краткое изложение экономической теории Маркса), написав к ней предисловие, в котором попытался проанализировать экономическое положение Болгарии. Вместе с другими болгарскими студентами (особенно тесно он сотрудничал со Слави Балабановым) он помогал редактировать выходившие в Софии и других городах социалистические газеты и журналы «Ден», «Работник», «Другар», писал для них под псевдонимами статьи и обзоры западной литературы.
В 1893 г. Крыстю был делегатом от Болгарии на Международном социалистическом конгрессе в Цюрихе. Поощряемый Плехановым и Засулич, он попытался установить личную переписку с Ф. Энгельсом. Эта затея, впрочем, оказалась не очень удачной. Письма Раковского Энгельсу до нас не дошли. Сохранилось, однако, одно ответное письмо (видимо, единственное). 13 апреля 1893 г. Энгельс писал, что ввиду большой занятости не может удовлетворить просьбу Раковского написать несколько слов для болгарских социалистов. Звучало это странно, ибо «несколько слов» Раковскому он все же позволил себе написать. Довольно высокомерно в ответе далее говорилось: «Прошу Вас будьте так добры передать болгарским товарищам мои извинения и мое сожаление по поводу того, что не могу оказать им этой услуги и что при других условиях я бы с удовольствием написал что-нибудь специальное для болгар, как самых молодых последователей социализма».[38]
Осенью 1893 г. Раковский, сдав в Женеве экзамен на степень бакалавра, переехал в Берлин и поступил на медицинский факультет, начав также работу в анатомическом институте при университете, которым руководил выдающийся ученый профессор Генрих Вальдейер. Одновременно Крыстю стал сотрудничать в газете германских социал-демократов «Форвертс» («Вперед»), опубликовал здесь несколько статей о положении на Балканах. Тесные связи он установил с русской колонией в Берлине, в которой происходили ожесточенные споры между народниками и марксистами. Это было время расцвета так называемого легального марксизма, который сыграл немалую роль в преодолении идеологии народников и в развитии русского либерализма (именно из среды легальных марксистов вышли многие руководители будущей партии кадетов). Возможно, более длительное общение с этой группой привело бы к тому, что Раковский, у которого все более вырабатывались умеренные взгляды, отошел бы от социалистических идей и стал бы левым либералом-парламентарием. Но судьба сложилась иначе.
Пребывание в Берлине оказалось недолгим. Германским властям не понравилась активность Раковского. Сам он вспоминал, что входил в подпольный студенческий социал-демократический кружок, поддерживал связь между Г. Плехановым и В. Либкнехтом, между Плехановым и Засулич, с одной стороны, и русскими легальными марксистами – с другой. Через шесть месяцев он был задержан полицией и выслан из страны «за деятельное участие в стремлениях международной разрушительной партии», как говорилось в решении полиции.[39]
После этого начались скитания по Западной Европе. Летний семестр 1894 г. Раковский провел на медицинском факультете в Цюрихе, а зимой отправился во Францию, где продолжал медицинское образование в Нанси, одновременно ведя переписку с российскими марксистами. Благо сравнительно щедрые отцовские воспомоществования позволяли жить, строить планы, перемещаться более или менее свободно.
Последний год студенческой жизни Раковский провел в городе Монпелье, где еще более сблизился с французскими социалистами, сотрудничая в их газетах и журналах.[40] Свое медицинское образование он завершил докторской диссертацией «Причины преступности и вырождения», в которой попытался вскрыть социальные корни преступности, причем шел вразрез и резко дискутировал с господствовавшими в то время теориями преступности, обусловленной, по мнению многих авторов, прежде всего наследственностью.
Автор выражал несогласие с рядом медиков и юристов, писавших по этому вопросу, в частности относительно того, является ли преступность врожденной, или же в действиях и поступках человека многое значит свободная воля. Человечество может и должно бороться с преступностью, и самое лучшее средство для этой борьбы – преодоление пороков, невежества, бедности, милосердное, благожелательное отношение ко всем людям в соответствии с великими заповедями Христа, полагал автор. В диссертации была предпринята попытка опровергнуть прежде всего теорию Чезаре Ламброзо, достопочтенного итальянского психиатра и криминалиста, взгляды которого Раковский определял как идеалистические и потому не носящие научного характера.
Несмотря на такое пренебрежительное отношение к авторитетам, ученые Монпелье проявили не просто великодушие, а широту взглядов. По свидетельству современников, защита прошла блестяще. Богатый фактический материал, его серьезная обработка, диаграммы, интересное изложение – все это вызвало восхищение членов академического совета, единодушно проголосовавших за присуждение Раковскому докторской степени в области медицины. Его книгу по теме диссертации сразу напечатали на французском языке, через три года – на болгарском, а позже – и на русском. Диссертация, вспоминал Раковский, «вызвала очень большой шум среди профессоров, студентов, а потом в печати».[41]
Скажем откровенно, ныне чтение работы Раковского не особенно впечатляет. Представляется, что она не очень-то доказательна, грешит общими местами, цитированием трудов оппонентов и далеко не всегда убедительным опровержением их взглядов. Но видимо, и диссертационные работы других авторов не были столь уж блестящими, если ученые-медики Монпелье выразили восхищение диссертацией, а издатели сразу приняли ее к опубликованию.
Окончание студенческой жизни Раковского совпало с событиями, взволновавшими Европу, – восстаниями в Армении и на острове Крит. В связи с ними Раковский написал несколько статей, в которых обратил внимание французских социалистов на необходимость выступить в защиту армян, критян, а вкупе с ними и македонских болгар, ведших мужественную борьбу против турецкого деспотизма.
Он уже тогда подметил, что недостаточное внимание к Восточному вопросу, к зловещей роли, которую играет мусульманский фанатизм, являвшийся опорой реакционнейших режимов, является одной из слабых черт международной социал-демократии. Этому вопросу Раковский посвятил и доклад, прочитанный от имени Болгарской социал-демократической партии на Лондонском международном социалистическом конгрессе 1896 г. и опубликованный затем Карлом Каутским в германском теоретическом социал-демократическом журнале «Нойе цайт».[42]
Так к середине 90-х годов Крыстю Раковский стал не только специалистом-медиком, но и зрелым социалистом, убежденным сторонником теории Маркса, квалифицированным публицистом и оратором, сравнительно широко известным в кругах европейских социалистов.
2. В международном социалистическом движении
После окончания университета и защиты в 1897 г. диссертации перед Крыстю встал тривиальный, но жизненно важный вопрос: «Что же дальше?» Несмотря на широкие контакты с зарубежными социалистами, его помыслы и деятельность были в первую очередь связаны с Болгарией. Приходилось, однако, учитывать, что он являлся румынским подданным. Наконец, хотел поехать в Россию, тем более что он собирался жениться, как уже отмечалось выше, на русской девушке Елизавете Рябовой, с которой познакомился в Швейцарии, а позже учился вместе с ней в университете в Монпелье.
В 1893 г. в жизни болгарской студенческой колонии произошел трагический случай. Покончил жизнь самоубийством друг Раковского Слави Балабанов, который страдал депрессией. Многие связывали его болезнь с желудочно-кишечными заболеваниями, отразившимися на психике Балабанова. Но некоторые близкие к нему друзья считали, что причиной самоубийства могла послужить неразделенная любовь к Лизе Рябовой, которая предпочла Раковского. В предсмертном письме от 25 марта 1893 г., адресованном Крыстю, о любовной драме прямо не говорилось, но последние слова Балабанова звучали так: «Прощайте все: прощай, Георгий (Бакалов. – Авт.), прощай, Стоян (Ноков. – Авт.). Прощайте и Вы, Лизавета Павловна».[43] К Бакалову и Нокову Балабанов обратился на болгарском языке, а к Е. Рябовой на русском.
Лиза была дочерью актера Императорских театров Павла Яковлевича Рябова. Окончивший в 1857 г. Московское театральное училище, Рябов вначале работал музыкантом, но большие способности проявил в драматическом искусстве и с 1862 г. являлся одним из ведущих актеров Малого театра, где играл до 1900 г., а в 1877 г. инсценировал для своего театра гоголевские «Мертвые души».
