Джон Литтлпейдж - В поисках советского золота
Я слышал, будто бы советское население на Дальнем Востоке недовольно до того, что будет приветствовать японское вторжение. Неправда. Я разговаривал с сотнями советских граждан вблизи рек Амур и Шилка, и во всех рудничных районах в Забайкалье. Многие из них не обожают слепо Советскую власть, но предпочитают ее японской. Они помнят японскую оккупацию восточной Сибири; японцев заставили уйти лишь в 1922 году. Японские военные так жестоко себя вели во время оккупации, что нажили себе врагов в советских жителях на поколения вперед.
Один пожилой старатель, работавший на реке Шилке, рассказывал мне, что видел при японцах. По его словам, японский гарнизон стоял рядом с городом, где он жил во время оккупации. Офицеры в этом гарнизоне, во внеслужебное время, брали оружие и шли на сопки, окружающие город. Там они сидели, стреляя в упор по людям, идущим на улицах, и радовались, когда попадали. Инциденты подобного рода вызвали у людей в восточной Сибири желание стать в борьбе с японцами на сторону русских, пусть даже коммунистов.
Русская предусмотрительность, в сочетании с развитием событий на международной арене, заставила японцев повернуться от советских территорий к Китаю. Японцы решили, что Китай им достанется легче, нежели советский Дальний Восток. У русских мощные укрепления вдоль маньчжурской границы и, похоже, вдоль границ Внешней Монголии тоже, плюс большой воздушный флот. Что касается защиты своей территории, им нужно только оставаться на месте. Но как строители империи, они стоять не желают. Они начали вмешиваться в драку Японии с Китаем.
Японцы, конечно, планировали кампанию в Китае в течение ряда лет. Их план состоит в том, чтобы захватить столицу, все порты, все железные дороги и основные реки, что современная милитаристская держава может сделать без особого труда, поскольку китайская регулярная армия может обеспечить лишь временное сопротивление.
Поэтому китайское правительство отступало все дальше и дальше вглубь страны, в те провинции, куда то же самое правительство ранее загнало китайских коммунистов. Эти внутренние провинции и регионы, даже названия которых не известны большинству людей, включая китайцев, таким образом, стали ареной борьбы за выживание того, что осталось от китайского правительства.
Со своих позиций русские и британцы одинаково заинтересованы в том, чтобы китайское правительство осталось, как будущая угроза главенствующему положению Японии в Китае.
Что может произойти в отдаленных внутренних местностях Средней Азии, под номинальным контролем китайцев? Вполне вероятно, произойдет то же, что и в азиатских регионах России. Китайское правительство, отрезанное от побережья, рек и железных дорог, начнет развивать внутренние регионы, строить железные и автомобильные дороги. И в самом деле, уже сообщают, что строительство началось, с помощью русских на севере, а британцев — на юге.
Достоверные сообщения в заслуживающих доверия газетах утверждают, что провинция Синьцзян объединяется с прилегающими к ней китайскими провинциями в северо-восточную область Китая, под главенством китайского правительства, с помощью русских. Правительство, похоже, скоро окажется под влиянием китайских коммунистов, как и правительство Внешней Монголии оказалось под влиянием монгольских коммунистов. А коммунисты, если понимают свою выгоду, будут обращать самое пристальное внимание на инструкции из коммунистического главного штаба в Москве.
Так что русские, как делали и до революции, будут продолжать проникновение в Азию. У них теперь другие правители и непохожие идеи, но они разделяют с прежним российским правительством побуждение создать для себя империю в Азии.
Азиат Сталин, кажется, поворачивается спиной к Европе, насколько возможно. Европа и так плотно заселена, уже цивилизована и застроена, и горда, и кипит соперничеством и ненавистью. Но российская часть Азии, вместе с обширными прилежащими внутренними провинциями и зависимыми странами поверженного Китая, почти пуста и гораздо богаче природными ресурсами, чем предполагали еще несколько лет назад.
Вот — сырье для великой новой империи, и русские деловито закладывали ее основы в течение тех лет, что я работал в азиатской России. Они ушли из северной Маньчжурии, под давлением японцев, потому что были плохо подготовлены к войне. Но когда японцы через год принялись давить на Внешнюю Монголию, русские уже чувствовали достаточную силу, чтобы бросить вызов японцам, и те отступили.
Теперь японцы поставили свое будущее на карту вторжения в Китай. Для русских это означает, что их империя вне опасности. Но они не станут полагаться на везение. Они проследят, чтобы японцы застряли в Китае, усиливая китайское правительство, вытесненное во внутренние провинции, где только Россия может оказать им реальную поддержку. Помощь России, устроительницы империи, принимают в Китае все классы общества, ранее считавшие неприемлемым содействие коммунистической державы. Россия, таким образом, обеспечит себе время, необходимое для эксплуатации и разработки ее громадных, потенциально процветающих азиатских земель, почти незаселенных и даже неисследованных еще несколько лет назад.
XXV. Коммунистическая гражданская война
За последний год в России я бывал в Москве два или три раза краткими наездами. Нас приглашали на различные приемы в американском сообществе, и я обнаружил, что московские американцы без конца обсуждали русские процессы заговорщиков, начавшиеся в августе 1936 года и повлекшие за собой сотни тысяч арестов во всех частях России.
Обсуждения очень занимали меня, когда я возвращался из азиатской России, где общался исключительно с советскими гражданами по целым неделям и месяцам. Американцы, и дипломаты, и газетчики, питали самые разнообразные мнения. Они яростно спорили, горячились и пытались друг друга перекричать. Настоящее развлечение.
Контраст между группами американцев и русских в то время был ужасный. Охота на заговорщиков в национальном масштабе, естественно, куда больше непосредственно касалась русских, чем американцев, но русские ничего не обсуждали. И в домашней обстановке, и на публике они все повторяли официальные объяснения, опубликованные в советских газетах, и расхождения во взглядах не было никакого. Русские никогда не знают, вдруг кто-то из знакомых окажется полицейским агентом, так что они больше не обсуждают ничего такого, если присутствует другой советский гражданин. Иногда они позволяют себе высказать свое мнение в беседе с иностранцами.
Московские американцы разделились примерно поровну, пытаясь понять, были процессы о заговоре сфальсифицированы или нет. Я слушал их дебаты по этому поводу. Некоторые доказывали, что никакого заговора не было, что обвиняемые на этих процессах ни в чем не провинились, только критиковали Сталина и его действия, и что их подвергли пыткам, чтобы получить признания в преступлениях, которые они не совершали.
