Клара Лучко - Я - счастливый человек
Наверное, Зина меня поняла, ей передалось мое волнение.
— Это будет интересный сценарий, — сказала она. — Давай вместе напишем.
— Сценарий… Я же не писатель, я читатель.
— А ты вот так же проигрывай каждую сцену, я буду записывать, буду тебе читать, будем спорить, исправлять.
Днем я снималась, а вечером мы закрывались с Зиной в номере гостиницы и работали. День за днем. Больше месяца. Когда съемки закончились, литературный сценарий был готов.
Я приехала в Москву с твердым желанием найти деньги на картину. Делать я этого не умею. А Зина, которая живет в Кишиневе, тем более.
Случайно в Доме кино встречаю знакомого актера. Обычные вопросы: «Что нового? Как живешь? Где снимаешься?»
— У меня есть сценарий, — говорю я. — Очень нужный и интересный — о необычной женской судьбе. А денег нет.
— А это что, мелодрама?
— Да.
— Слушай, пойдем со мной. Если это мелодрама, может, что и получится. Женщина, к которой я иду, из Армении, потом уехала в Америку, получила там гражданство, а сейчас приехала сюда. У нее какой‑то бизнес, но, если это мелодрама, она ей понравится. Ей, кстати, очень нравится «Цыган». Она может дать деньги. У нее они есть…
Так все и устроилось. Она прочитала сценарий и согласилась.
А чуть позже в Волгограде я встретилась на концерте с Волонтиром и подумала: почему его не пригласить в картину, чтобы он сыграл роль капитана, который бросил пить и пытается спасти любимую женщину?
Михай с радостью согласился.
Из Москвы в Бельцы послали сценарий, и вскоре пришла телеграмма: «Когда и куда приезжать?»
Картину мы назвали «Виновата ли я…». Снимали ее в Измаиле. Это родной город режиссера Николая Гибу, его каждый горожанин знает, и к тому же там снимать дешевле, а это важно, так как денег дали немного.
Я думала о том, как сыграть главную роль. Но… Самым трудным было решить — как пить в кадре. Как вообще играть алкоголичку?
Помню, мне позвонил директор группы:
— Клара Степановна, мы составляем смету. Сколько нам заложить в смету бутылок? Что будете пить: вино или там… коньяк? Это же деньги…
— Да вы что, смеетесь… Пьяного человека должен играть трезвый актер, иначе ничего не получится…
— Но все‑таки сколько бутылок?
Конечно, в смету записали и вино, и коньяк. Я, разумеется, не пила, но зато после каждой съемки кое‑кто из группы с удовольствием прикладывался. За съемку, за то, что день прошел… А я пила чай, который заменял вино, а вместо водки — просто воду.
Есть в фильме такая сцена. Я работаю кассиршей в магазине и вдруг вижу своего прежнего мужа. Конечно, расстроилась и ушла в подсобку, там нашла чекушку и выпила ее залпом.
Перед съемкой попросила:
— Пожалуйста, добавьте сок лимонный или еще что‑то, пусть хоть какой‑то вкус будет. Выпить стакан воды трудно.
— Да, да, обязательно, — успокоили меня.
И вот я вхожу в подсобку, хватаю чекушку, открываю и залпом ее опорожняю. Боже, я начала пить, а вода оказалась теплой. Они, видимо, только вскипятили ее, она еще даже не остыла. Было что‑то теплое, пресное, отвратительное. Я пила, а внутри все содрогалось. Будто и в самом деле водку выпила.
Только один раз я выпила вино, да и то потому, что оператор уговорил. Объяснил, что вино должно играть в стакане. Это, по его мнению, большое значение имело в кадре. Борюсь сама с собой: то придвигаю к себе стакан, то отодвигаю. Мне пришлось выпить два стакана — два дубля было.
В заключительной сцене фильма я иду с Волонтиром. Мы с ним ссоримся, переругиваемся, я пьяная, шатаюсь. Сцена снималась в небольшом скверике перед церковью. Там по ходу сценария он вырывает у меня блюдо, бросает на землю — и оно вдребезги, только осколки разлетелись.
Начали мы репетировать сцену. Ждали приезда камеры. И со стороны не видно было, что кино снимают. Мы репетировали, кричали друг на друга. Ну как положено. Искали, как бы получше все сделать, — ведь это финал.
Дождались камеру, сняли сцену… А на следующий день приглашают режиссера в мэрию.
— Слушайте, вы же наш земляк. Мы этого от вас не ожидали. Что там у вас вытворяла Лучко? Она же народная артистка. Нам звонили жители. Они к Лучко так хорошо относились, а тут вдруг она напилась, устроила дебош, кричала. Да еще у храма. Там же люди… Нехорошо. Так можно и авторитет потерять. Вы с ней поговорите…
— Да вы что, — рассмеялся Николай Гибу. — Мы же снимаем картину. Она в жизни‑то никогда не пьет.
На съемках случалось много забавных историй. Вот я работаю в кафе, а повариха там тоже пьющая.
— Сбегай, — говорит она, — напротив в магазин, там пиво и вино привезли. Продавщица — моя знакомая, скажи, что я ей говядину оставлю, а она пусть вина даст.
Я отправляюсь через дорогу, а там перед магазином толпа. Я пробираюсь сквозь толпу и продавщице говорю, что я от поварихи, тебе, мол, говядина будет, а ты дай‑ка мне вина, да побыстрее…
Массовка шумит. С каждым заранее беседовали, объясняли, что я буду продираться сквозь толпу, что не надо меня толкать и бить, а, наоборот, дать возможность пробраться к прилавку. Режиссер в мегафон кричит, дает команды…
И наконец: «Мотор!»
Я начинаю пробираться через толпу, меня кто‑то толкает, я локтями работаю, прорываюсь… Хватаюсь за прилавок обеими руками, чтобы удержаться там, и вдруг… Кто‑то сзади, что есть силы, за волосы, оттаскивает меня назад.
Я, конечно, не растерялась и как дам локтем, хотела еще раз поддать, как и полагается в такой ситуации, и вдруг вижу перед собой сильно подвыпившего мужичка. Он тоже на меня смотрит, глаза моргают, видно, никак не может понять, что же тут происходит.
Оказывается, он ничего про съемки не знал, ему надо было опохмелиться. Он влез в очередь и, заметив, что я толпу расталкиваю, разозлился…
Конечно, мужичка привели в чувство, растолковали, кто я, что вот я такая артистка, что снимаюсь в фильме, да еще и играла в «Цыгане». Он чуть не плакал, стал просить у меня прощения, едва в ноги не упал…
В предпоследней сцене в парке, когда мой муж просит меня не пить, говорит, что ради детей своих, ради него должна я бросить пить, — опускаюсь на колени, плачу, целую ему руки, говорю, что я сама не могу бросить пить, помоги, помоги мне.
— Тебе никто не поможет. Я бросил, и ты должна бросить.
И в этот момент в церкви зазвонил колокол. Я невольно повернулась и говорю: «А кто же мне поможет, кто?» И побежала прямо в церковь. Это была импровизация. Этого в сценарии не было. Мне помог колокол, он призвал меня…
Когда закончили съемку, режиссер говорит:
— Очень хорошо получилось.
— Понимаешь, Коля, я сейчас подумала, что это может стать финалом картины. Звучит музыка. Хорошо бы дать панораму — небо, купола и крест…
