Жак Бенуа-Мешен - Юлиан Отступник
Поток людей хлынул в ворота. Петуланты легко могли бы ворваться внутрь городских стен под прикрытием темноты и общего смятения. Еще немного, и Ктесифонт был бы взят20. Однако Виктор, которого только что ранили в плечо, остудил пыл своих воинов. Он, без сомнения, счел неосторожным позволить солдатам углубиться в этот огромный город, население которого по численности в сотню раз превосходило их отряды и легко могло перебить их21.
Легионеры отличались дисциплинированностью. Хотя приказ Виктора показался им неразумным, они вернулись на свои позиции, а тяжелые бронзовые ворота захлопнулись с грохотом, как бы рыча вслед последним персидским воинам.
VIII
Впервые в жизни Юлиан добился лишь полууспеха. Не позволив петулантам войти в Ктесифонт, Виктор упустил победу. Все сложилось бы по-другому, если бы здесь был Прокопий! Две соединенные армии сумели бы овладеть городом, и к этому времени римские штандарты развевались бы на его башнях.
Но Прокопий не явился. Что с ним случилось?
Юлиан расставил часовых на подступах к городу и велел им внимательно следить за окрестностями и тотчас же сообщить ему, когда появится первый отряд Прокопия. Однако от Прокопия не было никаких известий. Что могло означать это опоздание?
К полудню, все еще не получив никаких сообщений, Юлиан решил с двумя когортами пойти навстречу Прокопию. Пройдя три часа по берегу против течения Тигра, он вышел к селению, жители которого мирно занимались повседневным трудом. На вопросы римлян они ответили, что вот уже много лет здесь не видели никаких чужестранных солдат.
Продолжая двигаться вперед, Юлиан прибыл в Опис. Это был еще один некогда значительный город, сыгравший важную роль в кампании Александра, поскольку он находился на пересечении дорог, ведущих из Малой Азии к Персидскому заливу и от Средиземного моря к Каспийскому. Теперь же он представлял собой лишь жалкое подобие крепости. Юлиан расспросил пастухов. Их ответ был таким же. Они никого не видели: ни пехотинцев, ни конников…
Все более беспокоясь, Юлиан спрашивал себя, стоит ли продолжать поиски или лучше вернуться — ведь углубляться в пространство вражеской страны со столь малым эскортом было опасно. И тут он увидел римского солдата, лежащего в беспамятстве на дне рва. Он был одет в лохмотья и, казалось, умирал от голода. По знакам отличия, которые он носил, было ясно, что он входил в один из отрядов армии Прокопия. Кто он, единственный уцелевший после боя? Может быть, первый корпус был разбит по выходе из Абиадены?
Юлиан велел напоить и накормить солдата. Когда тот пришел в себя, то рассказал, что случилось. И то, что случилось, оказалось намного страшнее всего, что мог предположить Юлиан!
Армянский царь Аршак пообещал предоставить свою армию в распоряжение Юлиана. Однако, будучи христианином, он, оказывается, вовсе не собирался помогать ему. Зная религиозные взгляды Юлиана, Аршак предпочел бы, чтобы тот погиб под стенами Ктесифонта. Ему удалось убедить Прокопия в том, что и тому нет никакой выгоды помогать Юлиану. Разве не мудрее будет переждать и посмотреть, как станут разворачиваться события? Прокопий послушался его: он отдал приказ войскам оставаться на месте.
Прокопий был прекрасным стратегом. Юлиан не случайно доверил ему половину своей армии. Однако Прокопий был скрытен, и его раздирали амбиции. Аммиан пишет: «Он был красив, велик ростом и печален. Он ходил, вечно согнув плечи и вперив взор в землю, и никто никогда не видел, чтобы он улыбался»22. Несмотря на это, Юлиан так высоко ценил Прокопия, что, прощаясь с ним на полпути между Тигром и Евфратом, подарил ему один из своих пурпурных плащей, сказав:
— Если в этой кампании со мной случится какое-нибудь несчастье, ты знаешь, что тебе нужно делать! У меня нет детей. Надень этот плащ, срочно возвращайся в Константинополь и провозгласи себя августом!
Какая неосторожность! С этой минуты Прокопием владела лишь одна мысль: сменить Юлиана на троне. А в таком случае зачем ему было идти к Ктесифонту и оказывать Юлиану поддержку? Не лучше ли было, подобно Аршаку, подождать, пока император сгинет?
Встреченный Юлианом солдат пешком преодолел расстояние от Абиадены до Описа, чтобы предупредить императора о вероломстве Прокопия.
Юлиан был сражен его рассказом. Измена Прокопия ставила императора в критическое положение. Она лишала его не только половины войска, но и надежды окружить армию Сурены.
Парфянские силы подразделялись на две категории: войска гарнизонов и полевые армии. Войска гарнизонов, нечто вроде народной милиции, набирались и размещались в городах. Их качество и боеспособность были весьма посредственными. Оборону городов вдоль Евфрата и оборону самого Ктесифонта осуществляли именно такие войска.
Полевая армия была совсем другого рода. Ее составляли конники родом с Кавказа и из Восточной Персии. Они были закалены в боях и обладали невероятной маневренностью. Именно такая армия находилась на равнинах Месопотамии. Измена Прокопия позволила ей откатиться на юг, покинув узкий проход между двумя реками. Отряды лучников, на которых римские легионеры натолкнулись у высот Перисаборы23, были лишь малой частью арьергарда этой армии. Основные силы парфянского войска ничуть не пострадали и отступали на юго-восток, намереваясь перекрыть Юлиану дорогу в Азию. Чтобы разбить их, надо было гнаться за ними через пустыню, возможно, вплоть до самых границ Арейи или Бактрианы…
С тяжелым сердцем Юлиан отдал приказ двум сопровождавшим его когортам возвращаться назад в Ктесифонт. Нельзя сказать, чтобы он был сокрушен. Однако он внезапно почувствовал еще большее одиночество…
По прибытии в Ктесифонт Юлиан узнал, что Шапуру удалось улизнуть из крепости и отправиться на соединение с армией Сурены. Это еще более усложняло задачу Юлиана! Надо было переделывать весь план кампании. Но какую бы новую форму он ей ни придал, ему было ясно одно: ни в коем случае нельзя задерживаться подле Ктесифонта. Там римские легионы были бы обречены на окончательную гибель. Даже взяв город, они не смогли бы двинуться ни вперед, ни назад и представляли бы собой великолепную мишень для вражеских стрел.
Если Юлиан сомневался, какое решение следует принять, то и Шапур, со своей стороны, не был уверен в себе. То, что наследник Констанция успешно дошел до стен его столицы, доказывало, что молодой император куда более сильный противник, чем можно было предположить. До него ни одному римскому императору не удавалось зайти столь далеко в глубь Персии, не потеряв по дороге часть своей армии. Кроме того, Шапур был уверен, что римские легионы рано или поздно овладеют Ктесифонтом, пустив в ход осадные машины и гигантские катапульты. Потеря города занесла бы серьезный урон его авторитету в глазах подданных. Чтобы избежать такого несчастья, он решил направить Юлиану предложения о заключении мира на следующих условиях24.
