Кэтрин Хепберн - Я. Истории из моей жизни
Кейт. Вилли, ты не прав…
Вилли. Ну и денек выдался.
Дорога шла по холмистой местности, то поднимаясь в горы, то спускаясь в долины. Миновали Женеву, потом ехали по южному берегу Франции, где так много замечательных курортных городков.
Разговор наш носил подчас куда менее деликатный характер, чем вначале. Он устал, а я — честно говоря, — я тоже.
Последняя перед паромом остановка.
Кейт. Кажется, здесь можно пообедать.
Вилли. Послушай, я умираю от усталости. И не хочу обедать. Единственное, чего я хочу…
Кейт. Чего же?
Вилли. Не думаю, чтобы тебе действительно хотелось знать.
Кейт. Мне действительно хочется знать.
Вилли. Ты уверена, что правильно поступаешь? Ведь так можно и правду невзначай услышать.
Кейт. Ну и что?
Вилли. Ты уверена?
Кейт. Абсолютно.
Вилли. Когда я сказал, что не хочу обедать, я говорил правду. Я действительно не хочу обедать. Просто хочу пойти в свою комнату один и отдохнуть.
Кейт. Ну и что ж тут особенного? Я была бы рада сделать то же самое.
Вилли. О, неужто?
Кейт. Да.
Вилли. Ну что ж, давай. Устраивайся. Не буду тебе мешать. Устраиваться — это ты, бесспорно, умеешь делать замечательно.
Кейт. Боже мой, Вилли, что с тобой?!
Вилли. Знаешь, оставь меня в покое, ладно! Я хочу припарковать машину вот здесь… Что ты возьмешь с собой?
Он остановил машину, достал из багажника мою сумку и направился в маленькую гостиницу, чтобы взять ключ от комнаты, забронированной на его имя. Я подождала некоторое время, потом взяла ключ от своей комнаты.
Н-да… Жизнь, жизнь. Что теперь? Надо ли ехать дальше этой дорогой? Стоит ли? Ладно, надо заказать обед. Какая же свинья!
Я с удовольствием поела, потом с удовольствием поспала.
Стук! Стук!
Кто, черт возьми!
Вилли. Привет, солнышко! Ну и видок у тебя. Готова к отъезду?
Кейт. Как чувствуют себя сегодня утром американские бойскауты?
«Зеленая кукуруза»
Ну вот. Вещь почти закончена. То есть сейчас она монтируется. А поскольку я на Восточном побережье, а они на Западе, то мало чем могу повлиять на этот процесс.
Снова Фенвик.
Лежа в постели, наблюдаю, как восходит солнце — в промежутке между двумя маяками. Над болотистой, заросшей травой низиной. Кружат птицы. Семейство белых цапель. Пролетают с клекотом дикие гуси. Промелькнул альбатрос. Солнце постепенно все ниже встает по утрам — зима. Я еще ни разу не наблюдала в этом году, как оно совершает свой дневной путь, потому что находилась в Лондоне, где работала, не жалея сил. Солнце уже скатилось к югу от внутреннего маяка. Время бежит. Да. Не упускай его.
Да, так вот, я вернулась. Они посмотрели все фотографии. Они — это братья, сестры. Дик знает пьесу «Зеленая кукуруза». Для остальных это — китайская грамота. Но не подают вида. На фотографиях я в костюмах 1890 года. Чрезмерно полновата вроде бы. И старше той, какой я себя знаю. Ничего удивительного, ведь я съела шесть початков кукурузы, которые мы наломали на ферме Виджиано, когда приехали с 95-го шоссе.
Миссис Виджиано сказала:
— Это вам не что-нибудь, а кукуруза.
Тор, мой племянник, — великий любитель шоколадного мороженого — тоже съел шесть початков. И громадный кусок пирога с цукини. Прием был радушный. Дик приготовил громадный окорок и большущее блюдо с макаронами и сыром. И еще — миску очищенной моркови, нарезанные ломтиками помидоры, хрустящий длинный огурец, листья салата и свежую петрушку. Берите, чего душа желает.
Я делаю французский соус. Дик — свой собственный майонез и чеснок.
Когда приступили к десерту, появились Мэрион и Эл (сестра и ее муж) со своим внуком Джейсоном. Их приглашали на обед? Приглашали? Тогда надо было дождаться их! Как бы там ни было, еды предостаточно, и они, взяв стулья, сели за стол. Что же, теперь все в сборе.
Моя семья. Дик и сын его Тор. Боб и его жена Сью. Мэрион и ее муж Эл. Пег и ее муж Том. Полный комплект. Мы вели разговор обо мне и показывали фотографии.
— О, Кэтти, ты прекрасно выглядишь.
— Что это? О, мальчик? Что за мальчик? О! Ну да!
— Девочка? Что у нее за роль?
Они старались, но очень трудно ходить по неведомой тебе территории. И скоро мы начали беседовать уже не обо мне и Уэльсе, а о…
— Слушай, давай я расскажу, что случилось сразу после твоего отъезда.
Тем не менее они были рады видеть меня. А я рада видеть их. И еще я плавала и обожглась о медузу. Я — дома.
— Смотри — разбитое оконное стекло. Что же до сих пор никто его не вставил? Какая досада! А куда делся стопор, который был закреплен на полу? Дверь бьется об угол стола. Ладно, я схожу в скобяную лавку, куплю новое стекло и стопор и укреплю его.
В скобяной лавке:
— Привет, Кэти. Вернулась?
— Да. Мне оконное стекло тридцать на двадцать. Чудесно…
— Нет… Эта шпаклевка лучше… Работа серьезная, Кэти. Будь поосторожней, когда будешь вынимать стекло. Оно очень хрупкое.
Все оказалось правдой. Работа тонкая — заняла у меня три часа. Кто сказал, что плотникам переплачивают? А как быть с дверью, которая не закрывается?
О, ведь я начала рассказывать о фильме «Зеленая кукуруза». Веселая была пора. Поначалу я вела дневник. Потом все пошло так ужасно, что у меня просто не хватало духу записывать происходящее.
О предложении участвовать в экранизации пьесы Эмлина Уильямса я узнала от Джорджа Кьюкора.
Телефон: дзинь-дзинь.
— Кейт, это Джорджи. Алан Шейн — глава «Уорнер ТВ» — лелеет мечту экранизировать с твоим участием «Зеленую кукурузу».
— О, Джорджи! Да, я читала. Но, дорогой мой, ее ставили сотню раз. А как быть со всеми теми незаконнорожденными детьми? О нет. Пожалуй, нет… Да, конечно, я прочту еще раз, но… Ты ведь знаешь, что по ней собирались ставить мюзикл. Заменили горняков на безработных негров. Глупо… Ладно, я хочу сказать, вышел полный прокол… Да, конечно, я прочту еще раз… Да, Джордж. Я знаю, ты сделал из меня то, чем я сейчас являюсь… Нет, не забуду. Ты не позволишь мне…
Достала пьесу. Прочла.
— Привет, Джордж! Я прочла. Замечательно. В ней огромный заряд энергии и надежды… Да. В ней есть нечто такое, что заставляет идти вперед, а не пятиться назад. Она о человеке, который направляет в будущее колеса собственной жизни, а не думает постоянно: вот я делаю ошибку за ошибкой; у меня было несчастное детство, я ничего не умею — только ныть. Постоянная радость от познавания жизни и затем — применение на практике нового знания. Продвижение вперед. Открывание двери под названием «ЖИЗНЬ». Познание ее неисчерпаемых возможностей — для тех, кто способен по-настоящему трудиться… Да, Джордж… Да, да, я согласна. Чудесная пьеса. И веселая. Вот уж я насмеялась. Но и наплакалась вволю… О, конечно… Чудесная роль. Создана для меня. Такая удача. Живая, не полудохлик… И другая — для настоящего парня. И та девчонка. С характером и такая забавная. Все роли отличные, правда?.. Нет… Калифорния не годится. Снимать нужно в Уэльсе… О да, я согласна. А второй парень? Правильно. Обязательно должен быть валлиец. Натура валлийская… Нет. Подделывать нельзя. Как в «Африканской королеве», которую снимали в Африке. Когда обращаешься к первоисточнику, открываешь нечто такое, чего совсем не ожидаешь. Нечто такое, что заранее просто невозможно себе вообразить. Воздух, холмы, свет, туман, мягкая вода. А язык! Такой необычный. Трудно воспринимаемый на слух. Произношение — повышение и понижение интонаций. Удвоенное «л». Язык — к нёбу, задержать там. Теперь произнести «л». А удвоенное «д»? Произносится как «th». Невозможно сымитировать — нужно действительно там родиться. А люди? Глаза широко поставлены. Крепкие. Сильные. Немногословные. Независимые. И чувство юмора. Что касается шахтеров, то они действительно особая порода. Это от постоянной опасности для их жизни? Именно поэтому они такие простые и прямые?
![Лора Инглз Уайлдер - На берегу Тенистого Ручья [На Тенистом ручье]](/uploads/posts/books/210184/210184.jpg)
