Степан Швец - Под крыльями — ночь
И я начал действовать.
Стояла нелетная погода. Полк продолжал устраиваться на новом месте. Выбрав подходящее время, я решил созвать совещание руководящего состава полка. Собирались неохотно. Некоторые пришли с большим опозданием. За другими пришлось посылать вторично. Наконец все в сборе. Ждут, что будет дальше, — одни с любопытством, другие с недоумением, третьи с недовольством — оторвали от работы.
— Я собрал вас, товарищи, — сказал я, преодолев волнение, — чтобы выяснить один очень важный для меня вопрос: кем я здесь, по вашему мнению, являюсь — командиром полка или бедным родственником на богатой свадьбе?
Пауза. Присутствующие удивленно переглянулись. Кто-то иронически хмыкнул.
Так вот, — продолжал я, — поскольку я сюда назначен и намерен командовать полком, все свои действия вы должны согласовывать со мной. В любой момент дня и ночи я должен знать, кто из вас где находится, чем занимается. А поэтому на первое время прошу ежедневно по утрам информировать меня о состоянии вверенной каждому из вас службы. Ясно?
— Я должен каждый день в дивизию докладывать. Так всегда было, — подал голос инженер полка Мизин.
— Ну, тогда, если на вас не действует моя просьба, я требую! — повысил я тон. — И не рекомендую доводить до «я приказываю».
Так примерно прошло первое проведенное мною совещание. Я понимал: прошло оно не наилучшим образом.
Возможно, я взял слишком круто, не следовало поддаваться чувству раздражения и обиды, но… так получилось.
Начинать надо было с летного состава. Почему половина экипажей бездействует? Кто сдерживает их и зачем? Люди хотят летать, выражают недовольство бездельем и вместе с тем занимаются чем угодно, только не боевой работой.
Планировался как-то полет на боевое задание. Экипажи были уже на аэродроме. Я задержался в штабе. По пути решил зайти в помещение, где находился летный состав. Мне нужен был в помощники один свободный от полетов летчик.
Открываю дверь и застаю такую картину. Помещение тускло освещено. Несколько человек лежат на койках в одежде. За столом сидят трое летчиков. Кто-то стоит ко мне спиной, узнаю в нем полкового врача Гаврилова, шутника и затейника. В руках у Гаврилова кастрюля с картошкой. Один из сидящих вдали, увидев меня, хотел было подняться, — я сделал ему знак: мол, тихо, не надо.
Гаврилов, высыпав картошку из кастрюли на стол, начинает копировать Чапаева:
— Один полк расположен вот здесь, — кладет пару картофелин перед летчиком. — Другой здесь, — кладет перед другим, — третий здесь. Где должен быть командир? — Он держит в руках большую картофелину с головкой, как в кинофильме, и кладет ее перед собой. — Конечно, вот здесь.
— Ну, а теперь разрешите мне, — сказал я, подходя к столу.
Все встали. Прошу их сесть и продолжаю:
— Слушайте мой вариант. Половина летного состава находится вот здесь, на аэродроме, собирается на боевое задание. — Кладу картофелину. — Другая половина — здесь, в помещении. Где должен быть врач полка? Отвечайте, товарищ Гаврилов.
— Наверно, на аэродроме.
— Почему же вы здесь?
— А меня никто туда не приглашает.
— Не привыкли без приглашения? Хорошо, считайте, что я пригласил. Собирайтесь на аэродром и запомните: когда полк работает, ваше место там, на старте, и при взлете и при посадке. И остальные все одевайтесь, будете стартерами.
Все оделись и поспешили на аэродром. А я опять в раздумье: это же не выход из положения. Надо людей быстрее вводить в строй, тогда и расхлябанность исчезнет.
Но для того, чтобы вводить в строй, надо отрывать кого-то на инструкторскую работу, а это снизит и без того малый бомбовый удар, — так по крайней мере мне объяснили, — да и зима, погода плохая, рискованно посылать неопытные экипажи на задания.
Нет мне поддержки ни в чем со стороны управления полка, и только Брусницын и командиры эскадрилий Молодчий, Нижниковский и Тихонов на моей стороне.
А тут вскоре в полк приезжает командующий АДД Главный маршал авиации А. Е. Голованов. На совещании командного состава вопрос стоял о мощи бомбового удара.
— Ваш полк должен иметь, по крайней мере, двадцать пять экипажей, летающих на боевые задания, — сказал Голованов. — Нас никак не устраивает ваше сегодняшнее состояние — двенадцать-пятнадцать экипажей. Какое ваше мнение, командир полка? Когда вы сможете дать указанное число экипажей? — обратился командующий ко мне.
Конечно, не мешало бы сперва посоветоваться со штабом, с командиром дивизии, но вопрос задан, надо отвечать. А наброски в блокноте имеются, и я возьми и, как говорится, брякни:
— Через два месяца, товарищ командующий, будет в строю двадцать пять экипажей.
— Ну, добро, — и командующий записал себе что-то в блокнот.
Прежде чем давать такое обещание, нужно было хорошо подумать, не стоило так опрометчиво называть сроки, — укорил меня после совещания один из моих заместителей. Кое-кто по инерции продолжал рассуждать так: «Кто будет летать на боевые задания, если начнем усиленно заниматься подготовкой молодых к вводу в строй?»
Черт знает что получилось. Наверно, я в самом деле ляпнул не подумав. Но слово дано, надо действовать.
Тем не менее я ошибся, опасаясь, что останусь в одиночестве. На совещании командиров эскадрилий, которое я созвал, летчики поддержали меня.
— У меня два экипажа, готовых к боевым полетам, хоть сейчас могу выпустить. Не знаю, почему их держат на приколе, — сказал Молодчий. Дельные соображения высказал мой заместитель по летной части Брусницын. Я воспрянул духом. Составили план, график тренировочных полетов. Опытные экипажи, чтобы не допустить значительного сокращения боевой активности полка, стремились летать как можно больше, чаще. Поддержало нас командование корпуса. И работа закипела. Молодчий и Писарюк, Нижниковский и Тихонов тренировали неоперившихся пилотов. По мере готовности молодые экипажи выпускались на боевые задания. 25 экипажей были введены в строй досрочно. Как я был благодарен товарищам, поддержавшим меня! С их помощью мое обещание командующему удалось претворить в жизнь. Были введены в строй экипажи: Шанина, Карпаченко, Щипкова, Зяблицких, Шведова, Фуфаева, Баклушина, Григорьева и других.
Командир дивизии генерал Балашов проявил интерес к нашему начинанию, советовал, кому и сколько надо провозных. С его участием мы переделали план и график — уж он-то хорошо знал людей полка. Часто бывая на старте, он лично руководил полетами.
Больше доверять командованию полка стал генерал Юханов. Хотя случались и недоразумения, которые, впрочем, удавалось в конечном счете развеять.
