Наталья Бондарчук - Единственные дни
По сценарию, а это самые первые кадры в нашем многосерийном фильме, Волконские должны были следовать со своим скарбом и детьми в кибитке, а закадровый текст должен был знакомить нас с героями и их жизнью. Но, размышляя над образами и имея перед внутренним взором исполнителя, я решилась на сцену в лесу. Любшину она понравилась, наши славные дети быстро выучили текст, и вот мы на натурной площадке. Холодно, как в Сибири, не меньше 20 градусов ниже нуля, что для Петергофа – все 30, так как очень большая влажность, из ноздрей лошадей валит пар, а мы и рады – никто не будет сомневаться, что съемки шли в Сибири. С Володей выбрали самые «сибирские» участки Петергофа и начали снимать. Тройка наша подлетела к поваленному дереву и остановилась.
Одного за другим Сергей Волконский достает своих ребятишек из кибитки, чтобы размяли ножки, подает руку жене.
– Мама, – спрашивает Марию Волконскую десятилетний Михаил. – А там, куда мы едем, ты с нами будешь жить или опять с папой в остроге?
– Там нет тюрьмы, – отвечает Мария. – Там мы будем жить на вольном поселении.
– Да, мы там все вместе будем жить, – подтверждает Волконский, и дети в восторге бросаются к нему, не веря своему счастью.
– Будем жить вместе с папой и мамой!
На этом моменте делаю паузу, чтобы выстроить мизансцену для детей, которых играют Даша Сумкина и Арсений Макеев. Всматриваюсь в лицо Любшина – кажется, все идет хорошо.
Это мой Пушкин– Боже мой, Серж. Как хорошо. Никто за нами не смотрит, никто не наблюдает, никто не подсматривает… Господи, как хорошо!
– Маша, – Сергей Григорьевич обнял за плечи Марию. – Прости меня…
– За что? – спросила Мария.
– За все.
Мария порывисто поцеловала мужа, прижалась к нему.
– Господи, Серж, я каждый день благодарю Господа за все испытания, которые он нам приготовил…
Волконский позвал детей, помог им усесться в кибитку, и лошади тронулись в путь. Конечно, эту сцену мы сняли не сразу, сделали дубли, меняли точки съемок, и все-таки все произошло так стремительно, что когда мы отогревались в доме Бенуа, у всех был вопрос: «Ну как, получилось?»
Ответ на этот вопрос придет гораздо позже, когда будет закончен фильм, когда каждая сцена обретет свое место и время и, наконец, тогда, когда наш фильм увидят зрители.
Съемки закончились только к вечеру.
Последним снимался Пушкин. Игорь Днестрянский весь день приноравливался к ахалтекинцу с гордым именем Гурджан. Пока наш Пушкин объезжал коня, около него образовалась стайка детей четырех—шести лет. Их привели смотреть лошадок, но увидев Пушкина на коне, они уже никуда не захотели идти дальше.
– Пушкин! Смотри, Пушкин! – кричали они и наконец привлекли внимание молодого актера. После съемок Игорь соскочил с коня, распахнул руки и крикнул:
– Здравствуй, племя младое, незнакомое!
Дети кинулись к нему, мгновенно облепили, ближние обнимали его, приговаривая:
– Это мой Пушкин, мой!
Остальные обнимали тех, кто был рядом с актерами, и все, задрав головы, с восхищенными глазами старались увидеть и запомнить его лицо.
Этим эпизодом и закончились наши зимние съемки в Петергофе.
Из интервью 2003 года– Наталья Сергеевна, говорят, вы пишете книгу?
– Не одну. Сразу две.
– Я про автобиографию…
– Издательство заказало ее как автобиографию, но мне хотелось бы сделать книгу не столько о себе, сколько о людях, с которыми свела жизнь, – о личностях более значительных, чем я сама. Эта книга будет о моем отце, Сергее Федоровиче Бондарчуке, маме – Инне Владимировне Макаровой, о моем любимом учителе Сергее Апполинариевиче Герасимове, о режиссерах Тарковском, Шепитько, Мотыле… В работе использую дневники, которые, по счастью, веду с пятнадцати лет, и летопись картин, хронику съемок. Хочу назвать книгу – «Единственные дни».
– А вторая о чем?
– Правильнее – о ком. О Пушкине. Дерзновенно пишу роман, хотя прекрасно понимаю: биографический роман о Пушкине требует пера, по меньшей мере, Толстого. Но делать нечего, пытаюсь объять необъятное – пишу сама, поскольку мне этот роман жизненно необходим: он станет основой для сценария к сериалу об Александре Сергеевиче под названием «Одна любовь души моей». В течение пяти лет я изучала материалы по Пушкину, нашла много достойных научных трудов, но, представьте себе, ни единого романа, который мог бы лечь в основу сценария… Пишу одновременно и роман, и киносценарий. Видимо, книга выйдет прежде фильма – с иллюстрациями уже отснятых эпизодов.
– И сколько серий предполагается?
– Тридцать семь. По числу лет, прожитых Пушкиным. События будут развиваться «от обратного»: сначала дуэль, смерть, а потом воспоминания людей, любивших и знавших поэта.
– Сделать 37 серий по нынешним временам… Вы полагаете, это возможно? Первые две серии вашего фильма мы уже видели в 1999 году. Их показывали в честь пушкинского юбилея – тогда, признаться, многие решили, что этим дело и кончится.
– Я считаю фильм о Пушкине главным делом жизни. У нас снимаются великолепные актеры: Сергей Безруков, Станислав Любшин, Александр Михайлов, Илзе Лиепа, Василий Лановой – и совсем молодые артисты: Юрий Тарасов, Игорь Днестрянский, Софья Торосян.
– Вы с Бурляевым разошлись, но сохранили хорошие отношения.
– Разумеется. Удивительный факт – после развода наши отношения с Николаем Петровичем не ухудшились, а, напротив, улучшились. Мы потеряли «кухонный интерес», но духовный остался. К тому же Бурляев – исключительный отец, не просто хороший, а исключительный! Он постоянно общается с Ваней и Машей. И у меня, на мой взгляд, сложились хорошие отношения с его новой супругой, Ингой Шатовой. Как-то раз мы даже отпраздновали все вместе Новый год. А Ваня – ему сейчас двадцать шесть лет – помогает отцу в подготовке и проведении кинофестиваля «Золотой Витязь», но основная его стихия – музыка. Он участвовал в фильме о Пушкине как композитор.
– А дочь Маша, как и прежде, занимается химией?
– Нет, химия была ее страстью тогда, когда Маше было десять лет. Сейчас ей пятнадцать – она увлечена пением. Ездит в Москву на уроки сольфеджио. Однажды она исполнила на школьном вечере песню, сочиненную братом, имела успех – с тех пор все и началось…
– Наталья Сергеевна, я знаю, вы сейчас снова замужем, но кто ваш супруг – тайна за семью печатями…
– И я вовсе не стремлюсь ее раскрывать. Может, суеверие. Не знаю. Было время, когда мы с Николаем Петровичем Бурляевым постоянно во всеуслышание твердили: «Мы, мы… у нас, у нас…». И что же? Через семнадцать лет совместной жизни расстались. Нет, лучше не выставлять сокровенное напоказ.
