Игорь Оболенский - Четыре подруги эпохи. Мемуары на фоне столетия
— Вот именно, Грета, фотограф! Смотри, что появится в завтрашних газетах.
Сесил достал пачку фотографий и бросил их на журнальный столик. Взяв одну из карточек, Гарбо вздрогнула: на нее смотрела постаревшая женщина с усталыми глазами, которые окружала довольно заметная сеточка морщин. На фотографиях была неизвестная Гарбо, проигравшая свою борьбу с возрастом.
— Если ты не хочешь выйти за меня замуж и сделать официальным наследником, тебе все равно придется расстаться с деньгами. Эти негативы дорого стоят. А еще…
Но Гарбо уже ничего не слышала. Она медленно повернулась и направилась к выходу. Придя домой, она распорядилась, чтобы ее адвокаты оформили сделку с фотографом, а сама, как это всегда бывало в дни депрессий, отправилась в Стокгольм…
Ее нынешний приезд в родной город тоже был вызван очередным приступом отчаяния. В 65 лет Гарбо осталась совсем одна — без друзей, без подруг и самое страшное — без прошлого, с которым она отчаянно боролась всю свою жизнь. Может, поэтому она так любила музеи? Бывая в них, Гарбо физически чувствовала, что время можно остановить. Работы Ренуара, Модильяни, Пикассо, которые Грета скупала на аукционах, делали и ее нью-йоркскую квартиру похожей на музей, где время — она была в этом уверена — тоже остановилось.
Женщина поднялась с кресла и, подойдя к зеркалу, надела шляпу. До отъезда в аэропорт оставалось три часа. Она вполне успевала зайти в ресторан. «Нет-нет, я не буду ничего заказывать, — сказала Гарбо встретившему ее на входе метрдотелю. — Пожалуйста, передайте эту записку тому господину, который сидел утром вот за тем столиком. Хорошо?»
Достав из сумочки перьевую ручку, она написала на листе бумаги: «Грета Луиза Густафсон», сложила его пополам, передала метрдотелю и вышла.
Грета Луиза Густафсон прожила 85 лет и умерла в Нью-Йорке в 1990 году, оставив все свое многомиллионное состояние племяннице.
Шоколадная любовь
Одри Хепберн
Ее называли иконой стиля и мечтали носить на руках. А она, набросив простенькое пальто и не решаясь беспокоить помощницу по хозяйству, сама отправлялась на рынок и тащила домой сумки с продуктами.
«Я — просто женщина, которой повезло» — эти слова Одри Хепберн вызывали восторг.
Но среди многомиллионной армии поклонников, готовых ради Одри на любую жертву, был один человек, который знал истинную цену, заплаченную женщиной-идолом за свой успех. Десятилетняя дружба с актрисой не позволяла ему верить в красивости, которые Одри говорила в интервью. Потому что из ее уст он слышал истинную правду…
Джонатан Смит вот уже тридцать лет живет в Монтрё — знаменитом швейцарском городке, который прославил великий Владимир Набоков, проживший там свои последние годы.
«Может быть, пройдет время и я тоже напишу книгу, которую оценят потомки, — смеется Джонатан. — Правда, я пока еще за нее и не брался. Но какие мои годы? 87 лет — не такой уж возраст. Хотя Одри не стало, когда ей было всего 63. Но я с судьбой силой мериться не стану. Все равно будет так, как суждено».
Смит родился в Брюсселе, жил в Амстердаме, женился в Лос-Анджелесе. «Почти калька с жизни Одри, которая тоже родилась в Бельгии, потом перебралась в Голландию, а став актрисой, переехала в Штаты, — говорит он. — Когда мы познакомились, то первое время болтали только об этом. «А ты помнишь Брюссель?» — «Конечно, мне так его не хватает». — «А каналы Амстердама?» — «Они снятся мне каждый день». Согласитесь, такое редко бывает — встречаются два человека и понимают, что у них была одна жизнь. Ну, не считая мужей Одри, разумеется. Я-то, в отличие от нее, был женат всего один раз.
Моя Ева умерла за месяц до моего знакомства с Эддой. Кто такая Эдда? Ха! Сегодня ведь никто и не знает, что настоящее имя великой Хепберн было Эдда Кэтлин ван Хеемстра Хепберн-Растон. Что вы хотите, аристократический род. Ее мать ведь была баронессой. Правда, кроме титула и монотонных нравоучений от матери, Эдди не досталось ничего. Конечно, ее этим именем никто не называл. Но она улыбалась, когда я обращался к ней как к Эдди. Хотя вряд ли воспоминания о детстве поднимали ей настроение. Уход из семьи отца, расстрел фашистами прямо на ее глазах родного дяди, голод и нищета…»
Мистер Смит категорически отказывался от интервью. «Все, что знаю и помню, я напишу в своих мемуарах. Тем более что вам интересен не я, а Хепберн. А о ней вы можете прочитать в книгах», — справедливо заявляет он. Но неожиданную просьбу поведать о романтической истории знакомства со своей супругой встречает немного растерянной улыбкой и… соглашается. «Только сегодня я не могу, мне нужно рассадить розовые кусты. Давайте завтра у Тургенева в 8 утра. Для вас это не очень рано?» — предлагает он.
Несмотря на то что предложение Джона звучит довольно странно, «встретиться у Тургенева» в Монтрё очень даже возможно. Это означает сойтись возле скамейки, стоящей на берегу Женевского озера. Вдоль всего берега проложена писательская тропа, на протяжении которой заботливыми горожанами расставлены скамейки, носящие имена великих писателей. Одна из них и посвящена автору «Записок охотника».
На следующее утро, решив прийти на встречу заранее, без четверти восемь я уже ежусь от холода в назначенном месте. Через минуту появляется и мистер Джонатан. «Как вы пунктуальны, — улыбается он. — Что ж, это похвально. Так вы хотите поговорить о моей жене? — тут Смит лукаво улыбается. — Или все-таки о миссис Уолдерс? Как, вы не знаете, кто эта дама? Да это же Одри! Женщина с одним лицом и тысячей имен! Хорошее название для рассказа, не правда ли?
Ее последней любовью был милый датский парень Роберт Уолдерс, встречу с которым она считала самым счастливым мгновением своей жизни. Вот я в шутку и называл ее «миссис Уолдерс». А что, ей было приятно. «Мы не расписаны с Бобби, но женаты», — говорила она… Ладно, поболтаем и об этом, если вам вдруг будет интересно.
Вы ведь не очень в возрасте, поэтому я и удивляюсь вашему интересу к Одри Хепберн. Нынешняя молодежь ее вряд ли знает. Что вы хотите, если мой собственный внук на вопрос о том, нравятся ли ему фильмы Хепберн, ответил, что Кэтрин была его любимой актрисой. Хотя на самом деле, наверное, не видел ни одного фильма ни той, ни другой. Так что я уже ничему не удивляюсь. Итак, Ева. Мы ведь поговорим и о ней?»
Встреча Джонатана с матерью своих будущих детей действительно была довольно романтичной. Ее отец владел небольшой шоколадной фабрикой под Брюсселем. Для того чтобы воспитать в дочери уважение к деньгам, он раз в неделю отправлял ее за прилавок. Однажды в магазинчик нанес визит, выпавший аккурат на смену «трудового воспитания», молодой Джо.
