Гарольд Лэмб - Ганнибал: один против Рима
Современные историки обратили внимание на эту загадку. Один заключает, что суда, находящиеся в море, трудно найти. Это правда. Даже Нельсон не смог обнаружить конвой Наполеона, когда тот шел через Средиземное море к Нилу. Однако это не объясняет, как Ганнибал вышел к морю незамеченным. В непосредственной близости от него находились две римские армии. Они были способны разгромить его войска во время посадки на корабли, чтобы одержать над ним первую победу. И разумеется, его армию при погрузке на транспортные суда пощадил боевой флот, который мог покончить с Ганнибалом раз и навсегда.
Другой историк идет дальше в своих объяснениях: поскольку римский сенат вел в то время переговоры о перемирии (как теперь стало очевидным) с карфагенскими посланниками и поскольку по римскому закону не следовало вести переговоры в то время, когда вооруженные силы противника находились на итальянской земле, сенат был заинтересован в уходе Ганнибала и Магона с полуострова. Такое вряд ли возможно. Переговоры с Карфагеном не распространялись на карфагенские войска в Италии. Ганнибал не получил ни дня передышки после того, как перешел заснеженный перевал Альпийских гор. Во всяком случае, римский флот перехватил и взял в плен часть конвоя Магона.
Простейшим объяснением этой загадки может быть только одно. Ганнибал ушел незамеченным, как ему удалось сделать это раньше, переправившись через Волтурно у Капуи.
Кротон стоит на виду возле мелководного залива в форме полумесяца, стоит на месте плоском, как стол. Но за этим небольшим портом, насколько видит глаз, тянутся холмы Ла-Сила. Эти холмы удерживали карфагеняне, в то время как римляне, занявшие Консенцию, занимали дальние склоны.
С приближением дня отплытия, — когда Гасдрубал, командующий флотом, прибыл со своим значительным конвоем, — Ганнибал оставил людям, которые все еще были у него на службе, право выбора: следовать за ним или оставаться в Италии. Большинство из них решило сопровождать его. Он не взял с собой наиболее слабую группу людей, с многочисленными женщинами и детьми, которая стала частью его армии в Италии. (Рассказ о том, что он зверски уничтожил всех тех, кто отказался уезжать, в храме Юноны Лацинии, — просто кровавые небылицы латинян.) Ганнибал действительно потребовал, чтобы были уничтожены все дорогие его сердцу лошади, поскольку их нельзя было взять с собой на корабли. Он также велел тем отрядам, которые должны были оставаться в Италии, занимать карфагенские посты на холмах, пока направляющиеся в Африку контингенты грузились на суда и отплывали. Римское командование не располагало сведениями о его отплытии, и, видимо, прошло достаточно много времени, прежде чем оно убедилось, что Ганнибал действительно вышел в море.
Один из самых невероятных фактов в биографии Ганнибала — то, что он прибыл в Италию с армией, состоявшей из испанцев и африканцев, а покинул ее в основном с бруттийцами, галлами и многочисленными римскими дезертирами. Если и уцелели какие-то слоны, то их с собой не взяли. Ганнибал никогда не упоминал о том моменте, когда он смотрел, как горы Италии и белое пятнышко храма Юноны Лацинии исчезают на горизонте. (Описание того, как он скрежещет зубами от гнева по поводу вызова в Карфаген, не оказавший ему поддержки в войне, — реминисценция давнего заблуждения тех, кто считал, что именно Ганнибал планировал войну. Карфаген не мог заставить его вернуться в Африку против его воли. Он приготовился к отъезду со своей обычной тщательностью. После Великих Равнин центр конфликта переместился на Африканское побережье, и Ганнибал оставил Италию, как Гамилькар гору Эрик, без всякого внутреннего протеста.)
То, как происходило его отбытие, доказывает, что его направлявшаяся в Африку армия не могла быть многочисленной. Позднейшие источники исчисляли ее количеством от 12 000 до 15 000 человек, но скорее всего в этой армии было даже меньше 12 000. Конвой состоял только из парусных судов. Галеры с их малыми палубами и большим количеством гребцов могли взять на борт незначительное число пассажиров. К тому же после осеннего равноденствия непрочным галерам было опасно отправляться в дальние путешествия из-за холодных ветров и штормов. А Ганнибал и его командующий флотом проделали долгое путешествие из Кротона.
Теперь совершенно ясно, где находились и чем занимались в это время римские флотилии. От 140 до 160 боевых галер базировалось в Остии, на Сардинии и Сицилии. Значительная их часть сопровождала новые конвои в Африку, поскольку в эти месяцы главным было доставлять продовольствие и подкрепление Сципиону. («Все взоры были устремлены на Африку».) Один отряд перехватывал суда, которые отбивались от конвоя Магона.
Сам Магон был ранен в последнем сражении на реке По, когда он попытался вывести свои части из боя или сделать последнюю попытку прорваться к Ганнибалу. Магон умер в пути или потерпел кораблекрушение во время шторма. Большинство его кораблей, заполненных балеарцами, лигурийцами и галлами, в конечном счете доплыли до Карфагена.
Римские флотилии, находившиеся за пределами Сицилии, располагались между Кротоном и Карфагеном. Они следили за подходом конвоя Ганнибала, но тщетно.
Ганнибал и его командующий флотом сделали большой круг, обогнув Сицилию. Возможно, их заметили со сторожевого поста на Мальте. Однако к тому времени сицилийский флот уже не успевал перехватить их. Они держали курс не на Карфаген. Они подошли с востока, высадившись на восточном побережье, на территории нынешнего Туниса, более чем в 80 милях к югу от Священной горы Карфагена. Оказавшись на суше в этом непредвиденном месте, Ганнибал быстро переместил свою армию к северу, в Хадрумет, гавань и довольно большой город, находящийся вне зоны римского патрулирования.
Спустя тридцать четыре года Ганнибал снова стоял на африканской земле. Оба его брата были мертвы. А на нем сосредоточились все заботы Рима, который он приводил в смятение своим благополучным перемещением с континента на континент. «Надежда и тревога возрастали с каждым днем, — рассказывает Ливий. — Люди не могли решить, радоваться ли им тому, что через шестнадцать лет Ганнибал покинул Италию, или тревожиться, поскольку он прибыл в Африку со своей невредимой армией. Квинт Фабий [Медлитель], который умер незадолго до того, нередко говорил, что Ганнибал станет более серьезным соперником на своей собственной земле, чем в чужом государстве. И Сципион не хотел иметь дела ни с Сифаксом, царем в стране неотесанных варваров, ни с Гасдрубалом, полководцем, который мог быстро ускользнуть, ни с нерегулярными войсками, представлявшими собой скопище деревенских жителей. Ганнибал родился, можно сказать, в штабе своего отца, отважнейшего из полководцев. Он оставил доказательства своих великих деяний в Испании, и на земле галлов, и в Италии; от Альпийских гор до Мессинского пролива. Его армия вынесла нечеловеческие тяготы. Многие из его воинов, которые могли противостоять Сципиону в сражении, собственными руками убивали римских преторов и гуляли по захваченным римским городам и лагерям. Все римские магистраты в это время не имели такого количества атрибутов власти, которое могли бы нести перед Ганнибалом и которые были взяты у павших в бою военачальников».
