Людмила Улицкая - Священный мусор (сборник)
Да как хотим, так и веруем! Более того: не хотим, так и вовсе не веруем ни в какого Бога. И уж в того, который заставляет бедных мусульманских женщин надевать пояса шахидок, не уверуем никогда.
Но Запад Западом, а у нас есть и свой собственный сюжет: война в Чечне, властями спровоцированная, бездарно затянутая, не остановленная в тот момент, когда это было еще возможно, открыла исламистам замечательную площадку для действий. Двести пятьдесят тысяч погибших, двести пятьдесят тысяч вдов и матерей, потерявших своих детей — с обеих сторон, двести пятьдесят тысяч — кто сосчитает? — сирот. Из них сегодня вербуется армия ненависти — с обеих сторон. Справедливости в мире нет и никогда не было! Нет и никакой симметрии в делах зла. Уведенный федералами и пропавший без вести чеченский подросток отзывается появлением трех боевиков: это его братья пошли за него мстить. Такова логика горца. Она вырабатывалась столетиями, и генерал Ермолов, завоеватель Кавказа, мог бы это подтвердить.
Что происходит на Кавказе? Что происходит в Москве? Что произошло на Дубровке? Что произошло в Беслане? Сообщения, как обычно, противоречивы, хаотичны и неполны. Есть вещи, которые жители нашей страны узнают позже, а есть и такие, которые не узнают никогда. Например, кто отдал распоряжение травить газом террористов на Дубровке, а заодно и находящихся внутри заложников? Что именно произошло в день 1 сентября, когда около 600 школьников с родителями и младшими братьями-сестрами, с астрами-гладиолусами пришли к зданию школы… Кто организовывал освобождение школы в Беслане, в результате которого погибло 334 заложника, среди которых 186 детей? И 10 спецназовцев, и 2 эмчеэсовца, и один милиционер…
Поражали хаос и неразбериха, путаница и несостыковка в действиях властей высших и низших, шок, растерянность. К сожалению, уже можно сказать — как всегда.
Вопрос о том, как неуклюжа и лжива сегодняшняя власть, отходит на задний план. Да, и наша российская политика, и любая европейская — итальянская, французская, немецкая — очень несовершенна. Количество совершаемых ошибок недопустимо. Увы, миром правят в основном корыстные честолюбцы, а не праведники. Немногие порядочные люди, с твердыми нравственными правилами и непомраченной совестью, по разным причинам всё более отодвигаются от политики. А уж нашей вынужденной и навязанной войной точно руководят не самые умные, не самые нравственные, не самые просвещенные, но люди, достигшие высокого положения с помощью больших интриг и больших денег.
Но сегодня эта война идет на нашей улице, хотя большинство из нас смотрит ее по телевизору.
Мы все знаем, что каждую минуту в мире сколько-то человек рождается, а сколько-то умирает, и это не мешает людям любить, радоваться жизни и наслаждаться красотой природы, искусством. Но теперь к этому списку происходящего в боковом зрении следует добавить детей-заложников, женщин, надевающих на себя пояса шахидок, и старцев с прекрасными и благородными лицами, объявивших жесточайшую религиозную войну всем неверным — нам с вами. И в первых рядах всех войск, наших и враждебных — простой парень из той породы, которую Фолкнер называл «несчастный сукин сын».
Неизбежное соседство
Культура и политика
Лет десять тому назад меня пригласили участвовать в работе Европейского культурного парламента. Проходила встреча в городе Брюгге, съехались туда независимые художники из разных европейских стран. Из Москвы, кроме меня, был еще архитектор Евгений Асс. Он англоман, разговаривает по-английски как лорд и помогал мне, когда я впадала в полное отчаяние от непонимания разных интересных речей. Разговор, по существу, шел о том, что может независимый художник сделать для поддержания тех гуманитарных ценностей, которые катастрофически выходят из моды. Потом меня еще много раз приглашали на эти встречи, но больше я не ездила. Но поездка в Брюгге была не бесплодна. Там мне пришло в голову, что неплохо бы сделать серию книг для подростков по культурной антропологии. Именно так: для воспитания толерантности надо знать культуру соседей. Тогда еще политика мультикультурализма не зашла в тупик, и многим казалось, что если хорошо объяснить детям с малых лет, то они поймут, что другие люди, несмотря на различия во внешнем облике и культурных привычках, по сути своей мало чем отличаются от нас. Эта простая идея, если ее преподнести не закостеневшему в предрассудках подростку, способствует взаимопониманию. Может, иллюзия? Не знаю.
Словом, именно тогда я придумала серию под названием «Другой, другие, о других», которая уже почти вся написана и напечатана в издательстве «Эксмо». Две последние книги — про общение и про агрессию — уже написаны, но еще не отданы в руки художнику, и осталась только одна, последняя, — о праздниках. Сейчас есть 14 книг: о еде, одежде, рождении и смерти, о воспитании, путешествиях, деньгах, тюрьмах, профессиях, о правах человека и пр. Реакции были разные — от восторженных до возмущенных. Особенно большое раздражение вызвала книга Веры Тименчик «Семья у нас и у других», про различные формы семейных отношений в разных культурах. Имеются в книге одиннадцать строк о том, что бывают браки однополые. Могу просто объяснить, зачем эта фраза там поставлена (вовсе не для популяризации однополых браков!) — сегодня такие семьи уже существуют, нравится это нам или не нравится, и часто в таких семьях бывают дети (от прежних браков, или усыновленные, или сделанные «в пробирке»). И эти дети ходят в школу, где подвергаются насмешкам и унижениям. И единственное, что мы можем сделать для их защиты, — сообщить остальным детям, что в мире иногда так бывает, что у детей нет привычных мамы и папы, а есть две мамы или два папы… и не надо их за это обижать. Поднялась большая буча, и я, затеяв всю эту историю, в высшей степени ласково и политкорректно, спрятав поглубже свое раздражение против яростных гомофобов, пыталась довести до умов оппонентов, что надо быть терпимее к людям с иными взглядами и установками.
Простая, известная уже тысячелетия идея (она же называется первым, или золотым, правилом этики) — на делай другому того, чего ты не хочешь для себя, — с трудом приживается на просторах нашей родины.
Культуртрегером я быть не собиралась. Мне гораздо милей тихое сидение в своем углу с книжечкой. Но так получилось, что последнее десятилетие я всё больше выступаю по всяким околополитическим вещам. Потому что политика располагается по соседству с культурой и, к сожалению, между ними нет колючей проволоки. Потому что политика желает влиять на культуру, подминать под себя, заставлять служить, а культура отбивается, потому что у нее есть собственные задачи, гораздо более интересные, с моей точки зрения.
