Деймон Хилл - Мир Формулы-1 изнутри
— У меня для вас новость, — ухмыляясь говорит он, — Вчера вечером в густом тумане на военном аэродроме Франкфурта совершил вынужденную посадку Бернд Рoземайер...
— Ну здравствуйте! — говорю я. – Значит, конкуренты тоже пронюхали!
Немногим позже это подтвердилось: Auto-Union тоже собираются проводить рекордные заезды. Это может стать горячо.
Начинается утро, 28 января 1938 года. У автобана мёрзнет пара дюжин мужчин, и все они смотрят на юг. Прибудет ли вовремя машина из Штутгарта? Успеют ли механики и водители транспортёров?
Они успели. Незадолго до 7 часов утра они на месте. Машину выгрузили и она немедленно исчезла в большом шатре, скрытая от любопытных взглядов. Вскоре из шатра можно было услышать странные звуки, грохот и звон, как от блоков льда. Вы ведь в курсе — наш большой секрет!
Я с опаской смотрю в сторону господ из Auto-Union, прибывших в качестве разведчиков и перехватываю удивлённый взгляд технического директора Вильгельма Себастьяна.
— Что, удивлены? — с триумфом спрашиваю я, — Хотели бы Вы знать, что происходит в шатре?
— А я и так знаю, — говорит Себастьян, — радиатор закрыт и лед вместо него? У нас в Саксонии до этого тоже додумались!
Я лишился дара речи. Получается, что инженеры в Цвикау и Штутгарте независимо друг от друга придумали одно и то же!
8:10. Карачиолла тушит сигарету. Он последний раз целует закутанную в темную норку Бейби и гладит таксу Морица. Затем он садится в машину.
— Все готово! — сообщают наблюдатели. — Дорога свободна!
Я еще раз похлопал Руди по плечу. Опускается плексигласовый колпак над сиденьем водителя. Взвывает мотор. От возбуждения у меня пересохло во рту.
8:20. Старик Динеманн, начальник ONS, дает знак: «Внимание — старт!».
Машина уносится прочь. Мы смотрим ей вслед. Подобно серебристой точке, она исчезает за горизонтом, быстрее, все быстрее. В воздухе осталось только высокое пение компрессора. Я смотрю на часы. Сейчас он уже должен был достигнуть измерительного участка. Теперь либо пан, либо пропал...
Через полчаса все закончилось. Поездка туда и обратно удалась. Рудольф Карачиолла вернул Mercedes мировые рекорды на дистанциях в одну милю и в километр со стартом с движения. Он проехал со скоростью 432 км/ч. Ни один человек еще не мчался так быстро по обычной дороге.
— Поздравляю! — говорю я и хочу прижать Руди к себе. Но с моим объемом талии не могу до него достать в низком сидении. — Как было?
— Я слишком быстро набираю обороты, — говорит Руди. — С другой настройкой коробки передач мотор легко достигнет 450 км/ч!
— Хорошо, говорю я, — Тогда на сегодня все. Пусть машину переделают в наших франкфуртских мастерских, и мы попробуем завтра еще раз!
Внезапно сквозь толпу поздравляющих протиснулся молодой человек. На нем одет коричневый костюм спортивного покроя и лихо сдвинутая на правое ухо тирольская шапочка. Это Бернд Роземайер.
— Молодец, Руди! — сияет он, — Я только хотел выразить тебе мои поздравления. А теперь моя очередь!
— Послушай, Бернд, — серьёзно говорит Руди, — На твоем месте я бы подождал до завтра. Боковой ветер довольно неприятен!
— Да ладно, — смеётся Бернд, — Со мной ничего не случится. Нужно преодолеть свою слабость!
Он сел в свой Horch, чтобы еще раз объехать трассу. А мы возвращаемся в отель — надо еще раз основательно позавтракать и немного отпраздновать наш рекорд. Но мне неспокойно. Даже мой традиционный завтрак — черный хлеб, брауншвейгская копчёная колбаса, чай и ямайский ром — мне сегодня не нравится. Мыслями я на автобане.
Казалось, Манфред фон Браухич разгадал эти мысли.
— Пойдемте, — сказал он, — Мы снова съездим туда. Я хотел бы знать, переживёт ли рекорд Руди сегодняшний день.
10:30. Бернд готовится к первой пробной поездке на новой машине. Вильгельм Себастьян дает ему последние указания:
— Будь осторожен, чтобы не лопнули тормозные шланги под высоким давлением. И помни — передние колеса закрыты!
Этой рекордной машиной почти невозможно управлять. Перед передними колёсами почти до земли опускается обтекаемая облицовка. Но это неважно. На скорости выше 400 км/ч машина проезжает за минуту более 110 метров. При этом достаточно сдвинуть руль на несколько миллиметров, чтобы выкинуть машину с трассы и подправить направление движения. Если для поправок вообще останется время...
Бернд проделал первый пробный заезд. Он еще не выжал из машины все. Часы показывают 430 км/ч. Для новоиспечённого рекорда Карачиоллы дело плохо.
— Ну как? — спросил Браухич и подошёл к машине Бернда, — Все в порядке?
Бернд слегка смущенно улыбается, как человек который только что избежал опасности и говорит, — Ну и ну, на просеке у Мёрфельдена меня неплохо тряхнуло. Но я поддал газу, подправил — и проскочил!
Еще раз замена свечей, доливают бензин. Затем все готово к старту. Теперь все или ничего. Себастьян смотрит в сторону аэродрома. Мешкообразный флаг на крыше ангара дирижаблей внезапно напрягся от ветра.
— Бернд, — говорит Себастьян, — Эти проклятые порывы ветра мне не нравятся. Посмотри на ангар!
— Поторопись! — нетерпеливо отвечает Бернд, — Мы не можем терять время!
Себастьян все еще колеблется. – Бернд, — почти умоляет он, — Плюнь на все эти рекорды! Давай закончим на сегодня. Завтра тоже будет день!
— Чепуха! Я знаю что делаю!
— Ладно, — говорит Себастьян. — Если ты так хочешь!
Он сел в свою машину, чтобы отправится в конец измерительного участка. Доктор Фоерайссен тоже подошёл к Бернду.
— Как я слышал, у нас боковой ветер до 80 км/ч. Бернд, может, Вы все-таки оставите это?
— Ну и что, — говорит Бернд. — Есть только одно место, где ветер может быть опасным. Мне оно хорошо известно. Нужно только немного подкорректировать рулем — все пройдет нормально!
На часах было 12 часов дня 28 января 1938 года, когда взревел мотор рекордной машины Auto-Union и Бернд умчался прочь. Я стал рядом с доктором Фоерайссеном, который затёкшими пальцами сжимает трубку полевого телефона. Через короткие промежутки времени мы слышим сообщения постов с трассы: «3 километр... прошёл!», «7,6 километр... прошёл!» Это начало измерительного участка. Теперь у Бернда скорость свыше 400 км/ч. На следующих секундах все решится. Я почти боюсь дышать.
— «8,6 километр... прошел!» Затем... внезапная пауза. Я вижу, как Фоерайссен возбуждённо облизывает губы, как его пальцы еще крепче сжимают трубку.
И вот — крик: «9,2 километр — машина разбилась!» Фоерайссен бледнеет, как мел. Он вскакивает, бросает трубку и кидается к своему Horch. Мотор не заводится.
— Возьмите мою машину, доктор! — кричу я. Он садится. Одним рывком Mercedes умчался. С доктором Фоерайссеном отправились и наш гоночный врач др. Глезер и Людвиг Себастьян, шеф-механик Бернда.
