Лали Морошкина - Я, президент и чемпион мира
Лужайка, журчание водопада, интересно, где я? Чтобы узнать это, мне надо было открыть глаза. Боже, какая боль!..
Журчание оказалось мочеиспусканием очередного пациента, а лужайка — клиникой Гудушаури. Мой «коллега» по несчастью азербайджанец канючил перед медсестрой:
— Не хочу, гюзель (по-азербайджански «красавица». — Л.М.), в палату, тут так хорошо! Иф!
— Хватит, вам больше нечего делать в реанимации, — ругалась медсестра.
Только тогда я узнала, что в Тбилиси в реанимации мужчины и женщины лежат вместе абсолютно раздетые. Мышление возвращалось ко мне по частям…
Мне требовалось сканирование. В барокамере прямо на мне лежали Марикуна и Кети и ревели.
— Не мешайте, — строго сказал врач и увел от меня девчонок. — Не дай Бог, что-нибудь упустим.
Повторное сканирование исключило внутреннее кровотечение. Пронесло… Зато у меня не осталось ни одного целого ребра и были повреждены нервные окончания. Меня перевели в палату всю изрубленную, как после войны в Афганистане.
Я невольно вспомнила свое детство, когда мой сосед дядя Миша после очередного падения с дерева или с крыши гаража говорил мне: «Ну, детка, кто тебя возьмет в жены с такими ободранными ногами?» Эх, дядя Миша, хоть бы это было моей самой большой проблемой…
Душа и тело, разорванные в клочья, обрели синхронность. Оба ныли.
Моя мама совершенно онемела от страха. Девчонки целовали мне руки и одновременно передавали новости обо мне Диме.
Горийцы не звонили…
А позднее за мной, вернувшейся домой на носилках, поочередно ухаживали Марикуна, Манана и Кети. Я лежала на матрасе на полу — из-за сильного сотрясения и травмы головы нельзя было даже шелохнуться. Ситуация дома смахивала на официальную панихиду.
«Я не успела застраховать новую машину. Отложенное дело — полная безнадега», — подсчитывала я в голове убытки.
Первым навестить меня прибежал Дато Кодуа.
— Не бойся ничего, ты ведь борец! — ободрял меня друг. — Мы с тобой. Скоро встанешь на ноги и будешь как новенькая!
Георгий появился только через неделю и, сделав вокруг меня «круг почета», вымолвил:
— Это тебя Бог наказал за то, что ушла от меня.
Тогда еще врачи не давали гарантию на мое полное излечение…
Часто я задумываюсь, как смогла перенести столько горя? Наверное, от отчаяния у человека открывается второе дыхание. Отец Георгий Звиададзе называет это процессом очищения. Мой жизненный путь проторен сквозь боль. Спасибо, Господи!
…Вскоре после моей аварии именно на том же месте погибли две девушки.
Клуб
Пока я зализывала раны, в стране начались большие беспорядки. Телекомпания «Имеди» и ее владелец Бадри Патаркацишвили были в открытой оппозиции правящему режиму. Обстановка накалялась. Манифестации и шествия приобретали все более массовый характер. Я как в тумане наблюдала за мирной демонстрацией митингующих по телевизору. Вдруг мне показалось, что я куда-то провалилась. Я срочно позвала маму.
— Манана, кажется, я теряю сознание! — буквально через силу выговорила я.
Побледневшая Манана выскочила из кухни и через две секунды была возле меня. Подошла, проверила пульс и невзначай взглянула на экран.
— Мамочка, кажется, и мне плохо…
Я не падала в обморок — на экране был полный туман. Куда делись люди? Взволнованная, я впервые приподнялась.
— Лали, ложись, нельзя! — кричала мама, но я уже ничего не слышала.
Приходившие меня проведать друзья рассказывали страшные вещи. Избитые «робокопами» и отравленные газом оппозиционеры, митингующие и журналисты просили помощи в больницах. Тяжелее всех был ранен в голову бывший друг Саакашвили и когда-то начальник его избирательного штаба Леван Гачечиладзе.
— Неужели никто не вышел остановить все это? — спрашивала я в отчаянии.
А вечером разгромили телекомпанию «Имеди», унизили журналистов, уничтожили аппаратуру.
7 ноября 2007 года правительство грубо нарушило «Международный пакт о гражданских и политических правах человека», «Кодекс поведения высокопоставленных чиновников правоохранительных органов», принятый Ассамблеей ООН в декабре 1979 года, Европейскую конвенцию прав человека и множество пунктов Конституции Грузии.
Осталась только телекомпания «Кавкасия», которая «лечила» израненные души граждан. «Аку» все больше эфирного времени предоставлял Губазу Саникидзе. Сын писателя Левана Саникидзе интеллектуал и умница Губаз понятно и адекватно освещал происходящее в стране, исходя из национальной позиции. Его похожие на лекции интервью можно было слушать бесконечно. Здесь всегда были критика, знания и, что самое главное, мужественный оптимизм.
Члены его команды: сын легендарного героя Жиули Шартава (премьер-министр Абхазии, расстрелянный сепаратистами. — Л.М.) — Каха Шартава, Резо Шавишвили, Нико Орвелашвили и Ираклий Мелашвили — представляли собой сильный оппозиционный кулак.
Лидер лейбористов Шалва Нателашвили, как обычно, продолжал смешивать с грязью Саакашвили. Ругань в адрес президента стала считаться хорошим тоном.
Нино Джангирашвили готовила авторскую программу «Барьер». Люди все больше нуждались в объективной информации.
Рейтинг телекомпании «Кавкасия» затмил все другие крупные телекомпании.
Назначение президентских и парламентских выборов означало признание ошибок, но 5 января и 28 мая выборы были тотально сфальсифицированы. Леван Гачечиладзе, которого выбрал народ, оказался за бортом, как оказался за бортом и сам грузинский народ.
Моя болезнь поневоле отстранила меня от «Национальных авиалиний». Компания не могла ждать. Идти в политику, тем более в этом хаосе, не хотелось. Я решила опять попробовать силы в журналистике. В апреле включилась в конкурс на пост руководителя Общественного телевидения. До финала я дошла легко, тем более, что меня поддерживало рекомендательное письмо омбудсмена Грузии Созара Субари. Меня уже начали поздравлять с победой, когда группа оппозиционеров пошла на сделку с «Национальным движением».
Мне снова перекрыли дыхание. И, что самое нелепое, перекрыла оппозиция. Значит, они все заодно, что за грязные игры? Кто в чьем лагере? Кто за сколько продается? Где мораль? Столько риторических вопросов — перебор для такой маленькой страны.
Еще одно фиаско разбудило полученную в аварии травму, меня мучила страшная боль в позвоночнике. Купленная в долг машина, как-то сразу повзрослевший Георгий, грустный, скорбящий Сандро, огромное количество платежей — все это легло на меня тяжким грузом. Фитнес-клуб и уход за собой стали непозволительной роскошью. А на родном Черепашьем озере (озеро в Ваке. — Л.М.) меня все знали. Отвечать на тысячу вопросов не было сил, тем более, что у меня не было правильного ответа. Да и полемики с двумя враждующими лагерями, честно говоря, совсем не хотелось. Я ни на чьей стороне, слышите! Я на стороне Грузии.
