Александр Половец - БП. Между прошлым и будущим. Книга 1
Мне даже казалось, что все самые свежие новости «Армянского радио» исходили именно от него, что не помешало ему оказаться, по завершении учебы в ВДШ, то ли вторым, то ли пятым секретарем, а может, помощником пресс-атташе нашего посольства в Конго — сейчас не вспомню. А вот почтовую открытку, однажды от него полученную, правда, запечатанную в конверт: обнаженная по пояс чернокожая красавица — я сохранил. Где он сейчас, мой друг Артур Абрамян?..
Мистер Уорлик — остроумный, милейший в обиходе человек, опытный дипломат. Подозреваю, что там, где он овладевал тонкостями профессии, приводили студентам близкую по смыслу аллегорию — что-нибудь вроде этой мухи… И потому нет у меня к нему претензий. Просто интересно было бы понять (хотя бы для накопления опыта) и, может быть, рассказать читателям (если это не есть государственная тайна), какие причины не позволили господину Уорлику, с энтузиазмом рассказавшему мне о заинтересованности Соединенных Штатов Америки в максимальном увеличении числа россиян — представителей всех категорий: бизнесменов, студентов, ученых, просто туристов, посещающих Штаты — упомянуть о так называемых «уточнениях» в процедуре выдачи виз для россиян…
А ведь они уже тогда созрели в недрах Госдепартамента и, спустя всего месяц, были приняты к руководству всеми консульскими службами США. Эти уточнения, очевидно, усложняли процедуру оформления и получения россиянами въездных виз в США — заинтересованному читателю они давно известны…
И теперь о нашей встрече. Принял меня генконсул у себя в квартире, что как бы определяло неформальность предстоящей беседы. (Некоторые предпосылки к этому имелись: я уже был с господином Уорликом знаком — мои внуки и его дочь ходят в одну школу, они и каникулы проводили вместе.) Высокопоставленные сотрудники живут здесь же, на территории посольства — на расстоянии поездки на лифте до места службы.
Пропуск мне был загодя заказан, но дипломат сам встретил меня у проходной (так будет быстрее, пояснил он), после чего последовали стандартные формальности: проверка паспорта, изъятие его взамен пластиковой карточки, удостоверяющей мой статус — «гость», металлоискатель, проверка содержимого моей планшетки, магнитофона и фотоаппарата. Аппарат мне предложили оставить в проходной, но после заверений, что территорию и объекты, расположенные здесь, я фотографировать не стану, и поручительства за меня генконсула, мне разрешили оставить и камеру у себя.
Кстати, в московском представительстве Сохнута (я туда заглядывал к Дине Рубиной, живущей в Израиле, а в тот год возглавлявшей это представительство) служба охраны, пожалуй, покруче нашей, американской, посольской — я до сих пор не перестаю удивляться, что выдержал испытание, мне устроенное там на входе: пришлось вспомнить чуть не всю свою биографию, связи, знакомства и всю родословную…
Такая там служба безопасности.
Госбезопасность — она везде госбезопасность. Здесь позволю себе отступление: лет несколько назад я оказался в круизе, включавшем в маршрут, кроме прочего, и Мальдивские острова. И теперь, где бы я ни оказался, даже помыслить нарушить местные правила, а тем более пытаться фотографировать «запретные» объекты — самое последнее, что мне пришло бы в голову.
А было так. Столица странного государственного образования — Мальдивское королевство — один из островков, на которых и размещается все государство. Обошли мы (десяток туристов, главным образом, американцев) столицу часа за два. Прошли по узкой центральной улице — одно-двухэтажные домики, сплошь занятые сувенирными магазинчиками — прогулялись мимо парка. В глубине его виднеется королевский дворец — этому строению, по крайней мере внешне, даст фору любой из недавно выстроенных состоятельными горожанами подмосковных коттеджей (да и у нас в Калифорнии есть не бедные дома, рассчитанные на одну семью).
Трудно сказать, что там сохранилось сегодня — после катастрофы, обрушившей на островное государство мириады тонн морской воды…
Так вот, завершилась наша двухчасовая прогулка на площади, примыкающей к причалу (пристани здесь просто нет — поскольку мелководье, корабли швартуются в нескольких милях от берега, а туристов доставляют сюда гребные или моторные лодки). Со стороны «материка» площадь, где мы ждали нашего лодочника, ограничена высоким забором с будкой часового. Сам он, вооруженный карабином, рассматривал нашу группу в бинокль, хотя разделяло нас метров пятьдесят, не больше.
Сразу за забором на фасаде приземистого двухэтажного дома можно было разглядеть вывеску. Я и сумел прочесть ее, наведя объектив фотоаппарата, который, естественно, всю поездку болтался у меня на груди: «National Security Council».
— Ха! Мальдивское КГБ! Можно ли было упустить такой кадр? — и я, прицелившись, щелкнул пару раз затвором.
Опустив камеру, я заметил бегущего ко мне с карабином наперевес солдата, или полицейского — кто их там разберет? — машущего свободной рукой и что-то кричащего на мальдивском языке (если такой есть). Но и не требовался переводчик, чтобы понять, что сейчас меня заберут. И я сгину навсегда в подземных казематах этой неведомой мусульманской державы, о существовании которой знают разве что штатные эксперты ООН и сотрудники бюро путешествий, специализирующихся на экзотических турах.
Я стоял, соображая, что следует сейчас делать, и лишь когда солдат, подбежав ко мне вплотную, схватил меня за рукав и потащил в сторону проходной, я вышел из оцепенения. Я видел, что стоявший на вышке часовой держит свой карабин, нацеленный на нас, и оглянулся на спутников, ожидая от них хотя бы моральной поддержки…
Куда там — они, экономно тратящие в круизах скопленный на банковских счетах в предпенсионные годы жирок — тонконогие старички (цветастые шорты, светлые панамки), изморенные диетой бабульки в огромных солнцезащитных очках — все вдруг (я не успел заметить, как) оказались на расстоянии двадцати шагов от меня и, отвернувшись в сторону океана, старательно не смотрели в мою сторону. «Трусы, предатели!» — хотел я крикнуть им, но от страха, растеряв весь свой запас английских слов, только и прошептал: «Гады…»
Едва отняв свою руку у пленившего меня мальдивлянина, я принял, кажется, единственное возможное решение. Я открыл камеру и, засветив пленку, содержавшую бесценные кадры, только что снятые в Таиланде и, кажется, в Малайзии, развернул и помахал ею над его головой для убедительности и протянул ему загубленную фотолетопись части этой поездки. Но что значили все эти кадры, если я уже видел себя где-то в темном подземном узилище — как герой «Полночного экспресса». Так о нем хоть знали родные где-то в Америке, а кто бы знал, где искать меня? Бедный мой сын! — только и подумалось мне.
