Василий Минаков - Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)
Счастье, что замыкание не произошло минутами раньше. Тогда бы гибели не избежать.
Володя отделался трещиной кости голени и разрывом голеностопных связок. Это вывело его из строя на полтора месяца.
Расставаться было грустно: с ним мы сделали вместе сорок пять боевых вылетов. После госпиталя ему предстояло направиться в другой полк...
Пока мы выступали...
На другой день, 1 мая, меня вызвал командир полка.
— Как себя чувствуете после вчерашнего?
— Нормально.
— Завтра в составе группы из пяти экипажей полетите за новыми машинами в Иркутск. Старший — капитан Саликов. Штурманом к вам назначаю капитана Кравченко.
— Есть!
В тот же день мы попрощались с отбывающими на Тихоокеанский флот Чумичевым, Бесовым, Козыриным, Василенко, Андриевским, Шильченко, Крыхтиным... Командиром нашей эскадрильи назначили капитана Осипова.
Утром 2 мая командир Ли-2 полковник Кошелев подал нам команду занимать места. Майкоп, Куйбышев, Челябинск, Новосибирск, Иркутск... Мы удивлялись неутомимости нашего пилота. На каждом аэродроме, едва успевали остановиться моторы, он кричал:
— Где бензозаправщик? Срочное задание...
На его кителе красовались два ордена Красного Знамени и знак «Открывателю воздушного пути Якутии». [276]
По слухам нам было известно, что еще в годы гражданской войны он отличился в боях против врангелевцев и иностранных интервентов в Крыму.
В Иркутске мы тепло распрощались с прославленным летчиком — он спешил на очередные перевозки...
К вечеру вернулся с завода Саликов.
— За самолетами очередь. Придется ждать.
Старинный русский город жил напряженнейшей трудовой жизнью. Самолеты и много другого вооружения посылали иркутяне защитникам Родины. Фронт и тыл сжались в могучий кулак, страна стала единым боевым лагерем, жила одной мыслью: «Все для победы!»
Нас, фронтовиков-орденоносцев, приглашали выступить перед рабочими разных заводов и фабрик. Мы, понятно, смущались: какие из нас ораторы... Но, оказалось, ораторами быть и не требуется. Достаточно было нам появиться в цехе, как беседа завязывалась сама собой. Нас буквально засыпали вопросами, и думать об агитаторском мастерстве становилось некогда. Да и некого было агитировать, дело зачастую оборачивалось так, что агитировали нас самих.
— Бейте фашистских гадов! А мы вас не подведем. Будем работать хоть вовсе не уходя из цеха...
Особенно интересно было с мальчишками-ремесленниками — в некоторых цехах они занимали едва ли не половину рабочих мест. Ребята застенчиво поджидали нас на выходе, спрашивали, как попасть на фронт, иногда прямо просили помочь. Пожалуй, только тут нам и приходилось мобилизовывать все агитаторские способности.
Но вот подошла наша очередь. Ровный ряд грозных «илов» выстроился на заводском аэродроме. Трудно было поверить, что они более чем наполовину созданы трудом женщин и этих подростков...
Из осторожности администрация настаивала, чтобы [277] машины перегнали на большой аэродром заводские летчики-испытатели, а уж оттуда взлетали мы.
Мы возмутились. Саликов отправился в дирекцию, чтобы рассказать, с каких аэродромов нам приходилось взлетать на фронте. Не знаю уж, какой агитаторский талант он там проявил, однако вопрос был решен в нашу пользу.
Проводить нас пришло много рабочих. Один за другим выруливаем, поднимаемся в воздух. Над аэродромом выстраиваемся, заходим пятеркой на прощальный круг. Проносимся на малой высоте, покачивая крыльями.
Нам приветливо машут руками снизу...
Перелет на Черное море прошел благополучно. Под крылом проплыли тайга, сибирские степи, седой Урал, Поволжье, Кубань, Кавказские горы. Пять с половиной тысяч километров позади, мы на своем аэродроме. Двадцать дней прошло с тех пор, как улетели.
И в первые же минуты после посадки — печальные вести. Погиб экипаж командира второй эскадрильи Дмитрия Михайловича Минчугова. Не возвратились с боевого задания экипажи Александра Зайцева, Аркадия Соловьева, Анатолия Шевченко.
Всего двадцать дней...
Постепенно узнавались подробности. То, что возможно было узнать.
* * *
К маю 1943 года для группировки противника на Тамани сложилась тяжелая обстановка. Немцы стали подтягивать войска. Морские перевозки производились в основном на быстроходных десантных баржах. Они обладали хорошим ходом и отличной маневренностью, были сильно вооружены зенитной артиллерией, пулеметами. С горизонтального полета бомбить их было трудно, они буквально вертелись на воде, уклоняясь от прицельных ударов. [278]
14 мая шесть бомбардировщиков заступили на дежурство. Ведущим был назначен Минчугов со штурманом Будановым. Вскоре комэска вызвали в штаб полка. Возвратившись, он собрал экипажи.
— В районе мыса Меганом обнаружены плавсредства противника. Приказано нанести бомбоудар по трем быстроходным десантным баржам, которые следуют в сторону Феодосии в охранении пяти сторожевых катеров. Штурманом со мной полетит майор Бениваленский. Буданов — с заместителем командира полка майором Корниловым.
Корнилов и Бениваленский прибыли в прошлом месяце с Тихоокеанского флота. У обоих это был первый боевой вылет, чем и объяснялась замена.
Задание разработали так: на первом заходе с каждого самолета сбрасываются по две бомбы, пристрелочные, на втором — все остальные.
Корабли были обнаружены на траверзе Судака. Ведущий пошел на сближение сразу, без противозенитного маневра. Противник встретил его интенсивным огнем.
О дальнейшем Буданов рассказывал так:
— Сбросив две бомбы, я наблюдал, куда они упадут. Однако не упускал из виду ведущего. Перед ним вспыхивали разрывы. Трассы «эрликонов», пересекая друг друга, неслись прямо к машине. Мы шли в правом пеленге, почти рядом. Вдруг — взрыв страшной силы! Меня ослепило. Кабина вся разбита, изрешечена осколками... Очнувшись, я понял, что ранен в руку. Ранило и Корнилова. Машина Минчугова исчезла, строй распался. Я дал летчику курс на аэродром, и мы дотянули...
Из всех рассказов было ясно: один из вражеских снарядов попал в бомболюк ведущей машины, и она взорвалась на своих бомбах...
Так погиб один из отважнейших ветеранов полка, заслуженный боевой летчик флота, опытнейший командир и воспитатель воздушных бойцов майор Дмитрий Михайлович [279] Минчугов. Погибли штурман майор Александр Николаевич Бениваленский, начальник связи эскадрильи капитан Лев Антонович Покревский, воздушный стрелок сержант Алексей Дмитриевич Горбоконь.
Эскадрилью Дмитрий Михайлович принял в конце 1941 года. С тех пор под его руководством воспитались десятки умелых воинов, такие замечательные летчики, как Жестков, Василенко, Федоров, Андреев...
