Светлана Пожарская - Франсиско Франко и его время
Весной 1956 г. представитель дона Хуана граф де Руисеньяда передал генерал-капитану Барселоны Хуану Баустисте де Санчесу фантастический план свести на нет усилия Арресе путем восстановления монархии. Франко должен быть отстранен от активной деятельности и ему предлагалось довольствоваться ролью регента.
Франко очень скоро узнал об этом плане. Как и следовало ожидать, он отнесся к нему с иронией. У него был свой план свести на нет как планы Арресе, так и намерение пересадить его в кресло регента. Во время традиционного турне по Андалусии в конце апреля — начале мая того же года, в котором Франко сопровождал Арресе, он в привычном для прошлых времен агрессивном тоне обрушился на врагов фалангистской революции, либералов и всех тех, кто служит интересам масонских лож и международного коммунизма.
К радости Арресе Франко отчеканил: «Фаланга может жить без монархии, но монархия, чтобы быть жизнеспособной, не может быть без фаланги»[387]. Поль Престон предполагает, что воинственность Франко была вызвана тем, что ему стало известно о плане Руисаньяда и генерала Баустисты Санчеса[388].
Лидеры фаланги были удовлетворены. Фернандес Куэста в порыве эйфории даже поделился своей мечтой, чтобы в новой конституции фаланге была бы отведена роль, подобная той, которую играла коммунистическая партия в СССР. Арресе даже пригрезилось правительство, составленное исключительно из фалангистов.
Лидеры фаланги, казалось, забыли, что Франко был непревзойденным мастером по поддержанию «баланса сил». Тем более для того, чтобы вернуть Арресе и Фернандеса Куэсту с небес на землю, у него нашлись веские основания. Против самой идеи рефалангизации страны выступил министр юстиции традиционалист Антонио Итурменди, поручивший Лауреано Лопесу Родо проанализировать план Арресе с точки зрения его соответствия новому международному положению страны после 1955 г. и уже сложившимся еще с времен гражданской войны традициям. Мало кому ведомый до сих пор, Лопес Родо блестяще справился со своей задачей. То было лишь начало восхождения на политическом небосклоне его звезды, что в дальнейшем немало способствовало укреплению позиций полусекретной организации «Опус деи», к которой он принадлежал. Эта организация была основана в 1928 г. арагонским священником Х.-М. Эскривой де Балагером, но вплоть до окончания Второй мировой войны она не играла сколько-нибудь существенной роли в политической жизни Испании. Однако со временем ее влияние в стране и католическом мире стало возрастать. Труд ее основателя, названный им «Путь», — «999 лаконических размышлений», выдержал в 40–50-е гг. только в Испании 15 изданий. Ватикан, вначале воспринявший появление нового течения католицизма весьма сдержанно, в феврале 1947 г. дал ему статус первого мирского института католической церкви.
С самого начала главное внимание Х.-М. Эскривы де Балагера было устремлено на университеты, на всю систему просвещения, на академические институты. Отсюда на протяжении столетий распространялась либеральная мысль, наука противопоставлялась религии. Сюда «Опус деи» стремился вновь внести «дух христианского горения», утвердить католицизм как динамичную современную доктрину, импонирующую деятельной натуре ученого, экономиста, политика, администратора[389], — отмечала российская исследовательница Л. В. Пономарева. Недаром высшие категории этой организации — нумерариос и супернумерариос — были нередко обладателями ученых степеней. Влияние опусдеистов в банковских и промышленных сферах, в издательском деле, в кругах научно-технической интеллигенции не случайно привлекало внимание властей.
Для Франко большое значение имела враждебная позиция к претензиям фаланги высокопоставленных военных, соратников каудильо с времен гражданской войны, и среди них генерала Антонио Барроса. Но прежде всего — Карреро Бланко, которому он безгранично доверял. Франко тем не менее еще долго не открывал карты, надеясь выявить, в какой мере идея рефалангизации пользуется какой-либо поддержкой помимо элиты фаланги.
Франко даже пошел на провокацию: 17 июля, в двадцатую годовщину мятежа, он выступил с докладом на «Национальном Совете испанской традиционалистской фаланги и ХОНС», не собиравшемся с 1945 г., в котором попытался развеять тревогу его членов, опасавшихся, что в будущем монарх-наследник использует свою абсолютную власть для того, чтобы начать переход к демократии.
Реакция последовала незамедлительно. Первым забившим тревогу был Мартин Артахо, так много сделавший для того, чтобы Испания была принята в ООН и тем самым на международном уровне конституировался процесс выхода из изоляции.
Встревожены были и генералы: Барросо постарался внушить Франко Салгадо Араухо, что каудильо теряет контакт с высшей военной иерархией. Чтобы нейтрализовать интриги военных и напомнить генералам об их долге, Арресе добился согласия на проведение близ Саламанки на аэродроме времен гражданской войны грандиозного митинга, дабы генералы вспомнили, что именно им страна обязана избранием Франко 29 сентября 1936 г. главой государства. Но генералы и не помышляли уклониться от своего долга, они лишь выступали против того, чтобы фаланге был предоставлен всесторонний контроль над всеми аспектами жизни нации. К большому удовлетворению военных, в докладе Франко не было упоминания о проекте «Фундаментальных законов» Арресе.
В конце года к кампании против намерения рефалангизации страны подключилась высшая церковная иерархия: 12 декабря три кардинала из четырех — Энрике Пла-и-Даниэль, архиепископ Толедо, Бенамин Арриба-и-Кастро, архиепископ Таррагоны и Фернандо Кирога Паласиос, архиепископ Сантьяго де Комнастела направили Франко письмо, в котором утверждали, что планы Арресе противоречат папским энцикликам, таким, как «Non abbiamo bisogno» и «Mit brennenger Sorge», из-за своего сходства с нацизмом, фашизмом и перонизмом[390].
Несколько дней спустя Франко сказал Арресе, что он не пойдет на конфликт с церковной иерархией. У лидера фаланги сложилось впечатление, что Франко был готов поддержать его идеи, но его руки были связаны оппозицией военных и церкви. Но так ли это? Не была ли предпринята каудильо «разведка боем», дабы выявить отношение к идее рефалангизации таких важных столпов режима, как армия и церковь, и в случае негативного их отношения к планам Арресе, указать тому на его место.
Франко не вел дневников и не всегда был до конца откровенен даже с близкими ему людьми — с Салгадо Араухо и Карреро Бланко. Тем не менее последующее развитие событий позволяет склоняться в пользу последнего предположения. И в те дни, когда Франко демонстрировал перед Арресе свою приверженность идеалам Хосе Антонио Примо де Риверы и планам рефалангизации страны, он пришел к выводу, что настал момент провести некоторые перемещения на иерархической лестнице режима.