Еремей Парнов - Под ливнем багряным: Повесть об Уоте Тайлере
Повстанцы и примкнувшие к ним горожане вошли в храм через главный неф и боковые приделы. Оборвалось пение, нерешительно приумолк орган. Пышно разодетое духовенство и прихожане со страхом и любопытством взирали на оборванцев, запрудивших проходы.
Тайлер взошел по ступенькам на кафедру и, опершись на балюстраду, с любопытством оглядел замерший в ожидании клир. С непривычной высоты резного балдахина во всем своем великолепии открылась строгая и величественная геометрия: арочные проемы, ряды колонн, органные трубы, венец капелл. Разделенные проходами скамьи заполняла монашеская братия в белых, коричневых и черных сутанах. Главный алтарь переливался шитыми золотой нитью епитрахилями епископов и аббатов. Озаренная теплым сиянием восковых свечей сцена слепила глаза обилием драгоценной утвари и расписных досок. Самодовольная роскошь и аскетическая нищета представали в органичном, гениальным глазом художника выверенном единстве. Тайлер испытывал непривычное смущение. Головокружительная легкость первых побед была опаснейшим самообманом. Именно здесь, сейчас предстоит ему совершить самый ответственный шаг, когда окончательно определится единственный и бесповоротный путь. Лицом к лицу с церковью, с непостижимым тысячелетним могуществом духа и воли. Сейчас, здесь… Смятенный взгляд, не задерживаясь, скользнул по статуям и саркофагам, кабинкам для исповеди, каменной чаше со святой водой.
Места, предназначенные для знати и городского патрициата, зияли черной пустотой. Лишь несколько кресел было занято матерями семейств, окруженными многочисленным потомством, и богомольными стариками.
Наглядный отклик на злобу дня! Наиболее дальновидные загодя перебрались в Лондон. Одни укрылись в отдаленных манорах, другие за монастырской стеной. Остались только недалекие гордецы или самоуверенные пройдохи. Всяк стремится примкнуть к победителю, да не каждому можно верить. Сколько их объявилось повсюду, краснобаев-попов, рыцарей-оборотней! Гораздых на пламенные речи, скорых на расправу со вчерашними единомышленниками. Где-то они окажутся, если вдруг переменится ветер?
Шуршало в ушах настороженное эхо. Каждый скрип, каждый вздох многократно усиливался под звездчатым сводом. Так шумит бескрайнее море, притихшее перед бурей. Обманчивое, притворно-спокойное, вечное.
Нащупав ногой что-то мягкое, Тайлер отшвырнул в сторону соскользнувшую, должно быть, с кресла Симона Седбери парчовую подушечку. Народ сказал свое слово, и не имеет значения, в каком месте и кто персонально огласит приговор.
— Святые отцы и досточтимые господа! — голос Тайлера гремел громовым раскатом. — Я вынужден прервать мессу, да простит мне господь, чтобы огласить важное сообщение. Верные королю общины объявляют Симона Седбери изменником. Вам следует избрать другого примаса, потому что Седбери будет казнен.
Он спустился с лесенки, обвившей колонну, и затерялся в толпе.
В архиепископских покоях в самом разгаре была развеселая потеха. Молодцы Джека Строу выбрасывали из окон драгоценную мебель, доставленную на генуэзских галерах. Вся Англия знала, что это было сделано за счет казны. Полный гарнитур из красного дерева обошелся Седбери в смехотворную, чисто символическую сумму. Мраморный фонтан из Палермо и бассейн из неаполитанского оникса вообще не стоили ему в и фартинга.
— Вот куда делись доходы страны за прошлый год! — вопил Строу, круша поставцы с золотой посудой и хрусталем. — Вот денежки, что отняли у нас якобы на коронацию.
Вздымая тучи пыли, с грохотом обрушивались тяжелые балдахины с изрубленных в щепки столбов, раскалывались лари и конторки, вдребезги разлеталось венецианское стекло, трещали яростно раздираемые кружева из Брабанта и подбитые горностаем бархатные плащи.
— Давай-давай! — покрикивал Джек. — Не жалей вора!
Вора никто не жалел, хотя многие тайно вздыхали по красивым вещам, превращавшимся в бесформенные осколки. Это лишь усиливало ожесточение.
Из подвалов между тем уже выкатывали винные бочки. Каждый черпал, сколько хотел, но больше выливали на мостовую. В терпкой крови бордоских лоз тонули клочья мехов и обрывки гобеленов.
Когда кого-то уличили в попытке припрятать золотой кубок, суд был беспощаден и короток. Взвился пронзительный крик, от которого у многих обмерло сердце, и голова скатилась в винный ручей.
— Мы не грабители! — Строу появлялся то тут, то там. Приплясывая от нетерпения, он без устали метался по двору, исчезал ненадолго и вновь возникал в самом неожиданном месте. — Это расплата! Праведная, священная месть! Ничего не жалей!
Его видели то возле сбитых с петель ворот аббатства святого Винцента, то перед домом Уильяма Мендлема, коронера, где жарко пылали костры. Разгрому подверглись дворцы рыцарей Ричарда Хоу и Томаса Фога, заподозренных в пособничестве ненавистному казначею.
При всем своем желании Тайлер не мог уследить за всем. Обнаружив мертвецки пьяного мясника Бучера, уснувшего возле расколоченной бочки, он велел немедленно разыскать командира.
— Скажи своим приятелям, Джек, что нам не нужны пьяницы и дебоширы, — гневно процедил сквозь зубы. — Через час мы выступаем.
— Как, разве мы не имеем права малость отдохнуть и развлечься?!
— Ни отдыха, ни веселья. Плохо же ты понимаешь войну за справедливость… Даю тебе час на сборы, Джек Строу. Пьяниц, пока не проспятся, в погреб. За разбой спрошу с тебя. Помни об этом.
— Разбой? — клокоча от гнева, переспросил Строу. — А это ты видел? — указал он на обезглавленное тело.
— Правильно поступили, — помедлив, словно бы нехотя одобрил Тайлер. — Ворам нет среди нас места. И с пьяным разбоем надо кончать. Это наша земля, и здесь живут наши люди. Ты их защитник, Джек, а не кондотьер, ворвавшийся в неприятельский город.
— Уил! — считая, что разговор закончен, Тайлер подозвал молчаливого Хоукера. — Поставь здесь охрану. Деньги пересчитать. Муку и продовольствие в обоз, пшеницу продать крестьянам по самой низкой цене.
— А деньги куда?
— Сдашь на хранение мэру.
— Пусти лису в виноградник! — Хоукер разочарованно присвистнул. — Магистратским крысам только того и надо.
— Они принесли присягу, Уил, — напомнил Тайлер. — Кентербери теперь наш город, — он смущенно улыбнулся. — Ты хоть понимаешь, что это значит?.. Все графство в наших руках!
— Не верю я королевским чиновникам, Уот, хоть убей!
— За короля и общины, — строго напомнил Тайлер. — Ступай.
Перед тем как протрубить поход, Тайлер собрал командиров.
— Все готовы? — он каждому глянул в лицо. — Ты, булочник Кейв?.. Ты, Джон Цирюльник? Добрый Каменщик? Твои люди, Джек Строу?
