Александр Свечин - Искусство вождения полка (Том 1)
Надо было добивать разложившегося противника. Небольшая немецкая колонна в темноте напоролась на ф. Олесин, где была отбита свежим батальоном 7-й Сибирской дивизии. Главное же направление преследования немцев через Древеники выводило на весь участок 6-го полка, который был вынужден ввязаться в бой, еще не осмотревшись на местности.
Положение 6-го полка на его участке было изрядно одиноким. Справа — 28-й Сибирский полк, враг внутренний, как видно будет из дальнейшего. Влево тактической связи с 8-м полком до рассвета не было. Левый батальон 8-го полка зацепился в з. Прокорты, но правый батальон, долженствовавший примкнуть к 6-му полку, расположился в 3–5 км в тылу указанного ему участка. Обстановка в 8-м полку обрисована командиром полка в следующих смягченных выражениях: "20/IX
2 час. ночи
№ 54.
Начальнику 2-й Финляндской стрелковой дивизии.
От з. Прокорты через Смоляники до железной дороги войск нет (должна была быть гвардейская стрелковая бригада. — А.С.). На железной дороге — 1-й стрелковый его величества полк. От г. дв. Древеники вправо немцы сильно нажимают на 6-й полк, который несколько осадил назад. Осадил и правый фланг 8-го (только без боя, и не на км, а на 3,5 км. — А.С.). Перестрелка ружейная и пулеметная не прекращается (в 8-м полку ее не было, это относится к 6-му. — А.С.). Что делать дальше?
Подполковник Забелин".
В том же стиле Забелин писал одновременно и мне ("Жду указаний о дальнейших действиях"). Только в 3 час. утра он отдал командиру своего правофлангового батальона (I) выйти на линию фронта 6-го полка. Одновременно, левее з. Прокорты, был выдвинут 5-й Финляндский полк из резерва V Кавказского корпуса — и положение разъяснилось. "Стоять на старых позициях", приказал Забелин.
Нехорошо было и с дивизионным резервом. 11-я рота представляла резерв сторожевого охранения III батальона; она занимала г. дв. Древеники; командир роты прапорщик К. неожиданно привел ее в Задворники; в главе третьей описан прием, который я ему устроил в Задворниках. Отправив роту обратно и изготовив к бою I батальон, я услышал в 500 шагах к западу от Задворников выстрелы. Надо было ожидать, что без помощи полкового резерва III батальон не сумеет сохранить полностью свое положение. Но мой I батальон, это была последняя часть, сохранявшая порядок и остававшаяся у меня в руках. Если бы I батальон был израсходован и других резервов не было бы, то наступил бы полный хаос. Поэтому прежде чем принять решение о I батальоне я вспомнил, что в 2 км от меня, в ф. Марьяново, располагается дивизионный резерв — 7-й полк. С ним меня соединяла телефонная линия. Я вызвал к телефону Марушевского и объяснил свое положение: сторожевое охранение прорвано, с соседями контакта нет, в г. дв. Древеники немцы, выстрелы раздаются в 500 шагах от окраины Задворников; нужна контратака, а может быть через короткое время на окраине Задворников, где стоит мой выстроенный I батальон, предстоит рукопашная свалка. Прошу Марушевского помочь мне одним батальоном, а то и всем полком.
Мне не следовало описывать свое положение так серьезно, как я его воспринимал. Марушевский поставил мне вопрос — как далеко сейчас от него немцы. Я ответил: "в 1,5 км". В действительности было немного больше (около 2 км). Марушевский был поражен и заторопился. У него еще не было связи с начальником дивизии, уехаввшим за р. Лошу, и без его разрешения он не может израсходовать ни одной роты дивизионного резерва. А чтобы не быть втянутым в бой помимо своей воли и дабы сохранить свободу маневрирования, он сейчас снимает 7-й полк и отводит его через с. Палоши, на правый берег р. Лоша. "До свидания, станция снята".
Немцы пустили корни в г. дв. Древеники и дальше не пошли. К полуночи командир III батальона прислал успокоительное сообщение — все роты его батальона находятся в связи между собой, хотя центр батальона немного вогнут из-за вклинения немцев в г. дв. Древеники; немцы устраиваются в занятом расположении; энергичная перестрелка продолжается вследствие близкого расстояния — 100 или 150 шагов, на котором находятся немцы от нас в перелесках.
Я оставил одну дежурную роту I батальона окапываться на окраине с. Задворники; три другие в полной готовности разлеглись спать в ближайших сараях. Настроение I батальона было бодрое, приподнятое. До 2 час. утра оставался я в Задворниках, осматривал перевязочный пункт, где было мало раненых и откуда исчез самострел прапорщик К. Перестрелка стала смолкать. Мои штабные офицеры уговорили меня уехать спать в с. Палоши, где приготовлен ужин и кровать и где центральная станция полка. Потребность в отдыхе чувствовалась чрезвычайно. Когда я в 3 час. утра ложился, с южного берега Лоши приехал командир бригады Нагаев и остановился у меня. Он говорил, что на рассвете сюда подтянется весь штаб дивизии, и пытался объяснить мне общую обстановку, но я ничего не понимал, и заснул под его разговор.
В эту ночь, когда измученные стрелки 6-го полка после тяжелого дня одни сдерживали ночную атаку немцев, высшее командование предполагало, что на участке 6-го Финляндского полка никого нет, и образовался на важном направлении прорыв между группами Флуга и Мехмандарова. Основание к этому беспокойству, отвлекшему внимание оперативного командования от более важных целей, которые ему надлежало преследовать, лежало в том, что фронт большей части моего II батальона оказался на мокром лугу; над ним, на холме, имевшем командование до 50 м, располагался IV батальон 28-го Сибирского полка, морально неустойчивый. Далее следовал приличный I батальон 27-го полка. Окопы впереди д. Мешкуцы рыть оказалось невозможным, так как под снятым дерном сразу выступала вода. Стрелки стали резать дерн и складывать скверное наносное укрытие{87}. В д. Мешкуцы, в тылу наших окопов возник пожар, ярко освещавший наших стрелков в завязавшейся перестрелке с близко подошедшими немцами. Положение стало совершенно невозможным, и командир II батальона совершенно разумно приказал ротам отойти и стать за деревней. Тут было суше, и пожар освещал уже не столько нас, как приближающихся немцев. Всю ночь здесь и на участке 28-го полка царил ужасный беспорядок. На одних участках стреляли, на других происходили переговоры и своего рода братание с немцами. Немцы с близкого расстояния кричали: "Русс, сдавайся". Эти призывы не оставались бесплодными, и известное количество сибирских стрелков (28-го полка) и даже моего II батальона, голодных, выбившихся из сил, дезертировало к немцам. Утром, под давлением командования 28-го полка, Чернышенко приказал своему батальону вновь выдвинуться в наносные окопы впереди д. Мешкуцы, что было конечно капитальной ошибкой.
Настроение "приличного" I батальона 27-го Сибирского полка видно из следующего донесения его командира, посланного поздно вечером 19 сентября из д. Шмильги за № 232: "Батальон стал на правом фланге полка, когда же окопы наполовину были готовы, последовало другое приказание — перейти на левый фланг боевого участка — слишком большое испытание для людей измученных и с издерганными нервами{88}. Тем более он уж несколько раз был в арьергардах и занимал трудные позиции. Сегодня, хотя было приказано отойти первым, но очевидно волей судеб он отошел последним, это еще подлило масла, когда после отмены нескольких приказаний пришлось перейти с правого фланга на левый. Теперь батальон занимает огромную позицию шагов в 800 — 900, а может и больше, ибо нужно войти в связь с 28-м полком. Я занял позицию двумя более сильными ротами и пешей командой разведчиков, две роты оставил в резерве, но ввиду того, что подойти к боевой линии совершенно нельзя, приказал резервным ротам окопаться в тылу, и эти роты, если будет нужно, прикроют отход рот передовой линии. Я покамест в д. Шмильги. Сегодня осмотреть позицию решительно не могу, сделаю это завтра утром. Люди не получали ни хлеба, ни сухарей. Подполковник Элерт".
