Роберт Мейсон - Цыплёнок и ястреб
— Что ж, пока нам везло. Это был лишь вопрос времени. В других ротах погибших куда больше чем у нас, так что теперь пришел и наш черед. Похоже, что в целом соотношение один к пяти. Каждый пятый пилот погибает. Мы потеряли только двоих ребят, а значит, мы на пятерых лучше средней статистики. Нам просто везло.
Я ненавидел Шермана. Значит, у нас просрочены смерти? Мы отстаем от графика, да? Ладно, посмотрим. Вообще, давайте все пойдем и сдохнем!
Со следующим рассветом прилетел «Чинук», на фоне которого наши «Хьюи» казались карликами. К откинутой рампе подъехал грузовик и люди принялись перегружать в кузов броневые нагрудники. Сотни нагрудников.
Глава 8
ДОЛИНА БОНCОН
Этой стране уготована судьба стать чемпионом свободного мира. И ей не избежать своей судьбы.
Генерал Максвелл Тейлор, «Ю. С. Ньюз энд Уолд Рипорт», 14 февраля 1966 года.Берег был покрыт скользкой рыжей глиной. Коннорс заявлял, что тут лучше, чем на Карибах. «На Карибах ты из-за песка в воду не соскользнешь».
Так оно и было. Если вы усаживаетесь на берегу, не держась за кусты, то соскальзываете в теплую рыжеватую воду. Когда вы двигаетесь к центру пруда, на ноги налипают слои глины и кажется, будто вы идете по дну, хотя это не так.
Банджо совершил акт невероятного мужества: нырнул с головой и вынырнул несколькими футами дальше.
— Парень, как ты только можешь совать башку в эту дрянь? — спросил Кайзер. Кайзер, как и я, нырять не стал бы ни за что. Он забрался в воду по шею, отмокая в относительной прохладе.
Банджо только расхохотался и вновь нырнул. Старушка-вьетнамка, половшая сорняки на поле вокруг пруда, смеялась над ним. Четыре-пять женщин и двое мужчин глазели, как мы голышом купаемся в буйволином водопое. Женщины застенчиво улыбались. Голые иностранцы явно строили из себя идиотов. Мы расценили их улыбки, как признак дружеского настроя.
Корейский дорожный патруль, охранявший мост, стоявший в нескольких сотнях футов от нас, тоже смеялся. Уже потом я узнал, что корейцам было запрещено раздеваться при вьетнамцах: считалось что поступить так — значит, показать свою уязвимость перед лицом врага.
Нэйт загорал на берегу, усевшись на своей одежде и тут материализовалась девушка с колой. Увидев ее, он скромно скрестил ноги.
Девушки с колой были вездесущи. Они появлялись в наших лагерях, разнося кока-колу в пластиковых сетках.
— Пятьдесят центов, джи-ай. Купить кроакакрола?
Они были такие молоденькие и миленькие, что я ни разу в жизни не купил у них колы. Я был твердо убежден, что газировка отравлена.
— Слышь, Нэйт, а я твой болтик вижу! — завопил Коннорс.
Нэйт глянул на него, отказался от колы и плотнее сдвинул ноги:
— Тихо, умник. Это я их приманиваю.
— Ух ты, так вот как оно делается! А приманка-то небольшая.
Все захохотали.
— Ты бы, Коннорс, молчал уж. Твоим-то инструментом можно грампластинки проигрывать.
— Так ты всерьез собираешься? — спросил я.
— Ага. И ты сам об этом подумай, — ответил Кайзер.
— «Эйр Америка». Кто они такие?
— Считается, что они гражданская вертолетная компания, но на самом деле это прикрытие для ЦРУ.
— И много платят?
— Вот это и есть лучший момент. Гарантируют двадцать тысяч, а в среднем получаешь тридцать пять. Плюс скидки в магазинах, на авиалиниях и десять дней отпуска каждый месяц.
— Двадцать тысяч? — я получал семь.
— Ну. Ты можешь поступить к ним прямо сейчас, до того, как уйдешь из армии.
— И ты так и сделаешь?
— Вообще, мне осталось всего два месяца, а потому я закончу это дело и перееду в Сайгон, как гражданский, — и Кайзер хлопнул по ладони конвертом. — Вот, получил письмо сегодня. Все устроилось. Что скажешь, Мейсон? Хочешь, дам тебе адрес?
— Не. Я лучше буду поля опылять во Флориде, чем болтаться во Вьетнаме со всякими црушниками.
— Ты станешь агентом ЦРУ? — спросил Нэйт.
— Не агентом, а пилотом. Ну, знаешь, «Эйр Америка».
— Думаешь, тебе такое подойдет?
— Да блин, они не летают на штурмы. Работа в основном курьерская, ну и надо забрасывать радистов в Камбоджу. Или подбирать сбитых пилотов там, куда армии соваться не с руки. Мы рискуем куда больше чем они, и за какие-то гроши.
— Так почему ты решил, что они и близко подпустят к своим делам такого придурка, как ты?
— Мы тут не все придурки, Нэйт. Сам увидишь. Через два месяца я буду получать двадцатку, а работать и рисковать придется куда меньше твоего.
Нэйт ставил пластинку на коробку — из угла коробки торчал звукосниматель.
— Проигрыватель, что ли? — спросил я.
— Ага. Ничего так, а? Это жена мне прислала на рождество, а он только сейчас доехал.
Заиграла музыка.
— Ты издеваешься, что ли? — спросил Кайзер. — «Пафф, дракон волшебный»? Меня стошнит сейчас.
Он встал и вышел.
— Вешайся, Кайзер! — и Нэйт замурлыкал под песню.
В палатку нырнул Барбер, приятель Уэндалла:
— Мейсон, Уэндалла не видел?
— Нет.
— Я видел. Он у столовой ячейку себе копает, — сказал Нэйт.
— Спасибо, — и Барбер ушел.
— А зачем он ее копает? — спросил я.
— Он все говорит, что нам врежут. Похоже, стал всерьез Ханойскую Ханну слушать, — ответил Нэйт.
От «Паффа, дракона волшебного» мне стало не по себе. Слащавая песня, в честь которой назвали эти жуткие С-47, вооруженные гатлингами. Слушать я не мог.
— Пойду гляну, как там у Уэндалла дела.
В сумерках я различил кучку земли рядом с соседней взводной палаткой. Подойдя ближе, я увидел вроде как шапку, лежащую на земле. Шапка шевельнулась и под козырьком сверкнула улыбка Уэндалла.
— Привет, Мейсон.
— Привет, Уэндалл. Хорошую ты ячейку откопал.
— Думаешь, я спятил?
— Нет. Правда не думаю.
Уэндалл, пытаясь удержать подбородок у края пятифутовой ямы, опустил плечи, доставая что-то со дна. Грудью он прижал к стенке большую жестянку с песком. Потом высыпал песок в кучу рядом.
— ВК обожают минометы, а защиты у нас нет, — сказал он.
— Нам запрещают рыть ячейки. Предполагается, что мы залезем в ту большую лощину.
— Эта лощина слишком широкая. Если туда влетит минометная мина, получится гамбургер. Вот поэтому я здесь и копаюсь. Я опускаюсь ниже уровня земли и представляю собой минимальную цель.
— Довольно толково.
— Да не особо. Это толково лишь по сравнению с тем, что нам приказывают всякие идиоты.
Он говорил о политике Кавалерии — не менять ландшафт; эта политика все еще оставалась в силе.
