Энтони Флакко - Никола Тесла. Безумный гений
Утро было ясным и свежим, но Никола не ведал благодати нового дня. Он уже вдохнул запах смерти. Когда изобретатель добрел до двери своего номера, его дрожащая рука едва смогла повернуть в замке ключ.
Человек из Вашингтона услышал, как в замке поворачивается ключ, и понял, что не успеет запихнуть бумаги обратно в сейф. С этим сейфом он провозился всю ночь и все время был начеку, опасаясь, что Тесла вернется с минуты на минуту. Когда настало утро, шпион решил, что изобретатель устроил себе очередные сверхурочные в лаборатории, и разложил бумаги на полу, чтобы как следует их изучить. Такая беспечность не могла остаться безнаказанной: прежде чем взломщик успел хоть куда-нибудь спрятаться, дверь распахнулась, и в комнату вошел Никола.
Босс и предатель встретились лицом к лицу. Оба застыли на месте. Прошло несколько секунд.
Человек из Вашингтона был в отличной форме, а во внутреннем кармане у него лежал револьвер, так что он решил предоставить право первого хода Николе. Лазутчик был готов к любому повороту событий, кроме того, что последовал в следующую минуту.
Никола будто не видел непрошеного гостя. Он не спросил, что тот делает у него в номере, не удивился при виде раскрытого сейфа. Вместо этого Тесла спокойно разделся, открыл шкаф и аккуратно повесил пальто на плечики.
Взломщик хранил молчание, ожидая неизбежного взрыва.
Никола уселся на край кровати, чтобы снять ботинки и носки, отложил их в сторону и очень спокойно, даже мягко произнес, не глядя на человека из Вашингтона:
— Итак. Вы здесь по собственной инициативе или вас кто-то послал?
— Этого я вам не скажу.
— Уже сказали. — По-прежнему не глядя на пришельца, Тесла развязал галстук и начал расстегивать пуговицы на рубашке.
У человека из Вашингтона вырвался хрипловатый смешок. К такому его определенно не готовили. Он решил подождать, пока Никола заговорит снова.
— Надеюсь, вы не испортили мой сейф.
— Нет, что вы! Он в целости и сохранности…
— Ну, слава богу. Полагаю, с моей стороны было в корне неверно считать вас своим подчиненным. Вы что-нибудь украли?
— Я пришел не красть, а только… осмотреться.
— Ага. Осмотреться. — Тесла лег на кровать, как был, в брюках и рубашке, и укрылся пледом. — Если вы уже успели осмотреться, сделайте одолжение — ступайте вон. Мне нужно выспаться.
С этими словами он слегка взбил подушку, опустил на нее голову и закрыл глаза.
Человек из Вашингтона не верил своим глазам. За время работы в конторе он привык к экстравагантным выходкам своего начальника, но такое видел впервые. Недоверчиво покачав головой, шпион попятился к выходу. Тесла напутствовал его, не трудясь открыть глаза:
— Скажите тому, кто вас послал, что в сейфе не было ничего, кроме чертежей давно запатентованных устройств. Все остальное хранится в моей голове. — Он перевернулся на другой бок.
На губах лазутчика мелькнула полубезумная улыбка. Не дожидаясь продолжения, он распахнул дверь и выскочил в коридор. Он еще успел расслышать последнюю реплику Николы:
— Соблаговолите забрать свои вещи из моей лаборатории до того, как я туда приду.
Слабо вздохнув, шпион отпустил дверь, и она захлопнулась за его спиной.
Глава тридцать шестая Семь лет спустя Нью-Йорк
Маленькая лаборатория в доме сто шестьдесят пять на Северном Бродвее продержалась на плаву целых семь лет, в основном благодаря деловой хватке Джорджа Шерфа. Успехам Николы позавидовал бы любой изобретатель. Он сконструировал крошечный паровой генератор такой мощности, что его прозвали «электростанцией в шляпе», и разработал новую систему контроля для уже существовавших турбин, генераторов и трансформаторов.
Проданные Джорджу Вестингаузу технологии наводнили страну, но Тесла не получал за них ни цента. На словах Вестингауз по-прежнему восхищался изобретателем и горячо поддерживал все его начинания, однако даже вернув себе состояние, он ни разу не поделился со старым другом хотя бы малой частью по праву принадлежащих ему миллионных выплат.
Для любого другого изобретателя одержанная Теслой победа над обстоятельствами была бы величайшим триумфом, но в жизни самого Николы мало что изменилось. У его таланта по-прежнему находилось немало почитателей, хотя далеко не все открыто в том признавались. Подлинный смысл его работы способны были постичь лишь некоторые ученые и очень немногие предприниматели.
Тесла никому не говорил о сделке с Вестингаузом, и потому публика не подозревала о том, что он вновь живет в бедности, отдавая каждый лишний цент на нужды лаборатории. Те, кому случалось бывать в его конторе, дивились спартанской обстановке, гадая, где же великий изобретатель прячет свое баснословное состояние. Ходили слухи, что он тайком тратит его на то, чтобы облагодетельствовать человечество, а возможно, и на другие, куда менее благородные цели.
В интервью, о которых Теслу до сих пор изредка просили газеты и журналы, он продолжал рассказывать репортерам об удивительных изобретениях и фантастических приборах, в существование которых было невозможно поверить.
Среди циркулировавших по городу слухов один повторялся все чаще и навязчивей: мрачный гений разрабатывает новое смертоносное оружие. И грозится продать его неприятелю, если правительство Соединенных Штатов не пожелает раскошелиться.
Источник этих слухов остался неизвестным. Никто не знал, откуда они пошли или — что тоже было вполне вероятно — кто их запустил.
Никола почти перестал соприкасаться с реальным миром, лишь высылая вместо себя автомат туда, где можно было высказаться, рассчитывая, что тебя услышат. Помощью денежных мешков не следовало пренебрегать. А настоящий Тесла дни напролет просиживал в маленьком кресле-качалке, гоня от себя мысли о Карине и тайком оплакивая ее предательство.
Многие женщины смотрели на Николу с обожанием, многие мужчины искали его дружбы, но всех ждал неизменно учтивый отказ. Тесла окончательно превратился в схимника, только вместо веры у него была работа.
Едва ли не единственным исключением был писатель Марк Твен. В последние годы жизни Сэмюэл Клеменс часто навещал Николу, чтобы до глубокой ночи вести с ним философские споры или наблюдать за демонстрацией новых приборов. Сильнее всего Клеменса впечатлил аппарат для магнитной терапии. К несчастью, вибрации медных катушек не только привели литератора в состояние эйфории, но и спровоцировали скоротечную диарею. Впрочем, Клеменс легко простил Николе такой конфуз. Тесла, в свою очередь, не уставал выказывать признательность и дружеское расположение человеку, который помог ему лучше понять новую родину. Клеменс любил говорить, что, не будь он вечно на мели, он сам взялся бы финансировать мировую систему электроснабжения.
