Ким Филби - Моя тайная война
Более того, в этот период консервативное правительство Гарольда Макмиллана подверглось острой критике в связи с целой серией скандалов, связанных с безопасностью. В памяти общественности было свежо дело Джорджа Блейка, сотрудника СИС, приговоренного к 42 годам тюремного заключения за шпионаж в пользу русских. 13 ноября 1962 года было объявлено о создании специального трибунала для расследования дела Джона Вэссела, занимавшегося шпионажем в стенах военно-морского министерства. В декабре была приговорена к двум годам тюремного заключения за передачу сведений своему любовнику - югославу старший сотрудник Центрального информационного управления. Дело Филби могло стать той последней каплей, которая решила бы судьбу подвергавшегося нападкам правительства.
Однако следует обратить внимание еще на одно обстоятельство в рассказе Филби о сделанном ему предложении. Он подчеркнул, что ряд имен подозреваемых, перечисленных Эллиоттом, встревожил его. Другими словами, британские службы в своих подозрениях в отношении этих людей не ошибались. Если это были агенты, позднее разоблаченные, как, например, Блант и Блейк, Филби, вероятно, не стал бы упоминать об этом факте. Но, упомянув о нем, он тем самым посеял подозрения, что из встревоживших его лиц не все были раскрыты и некоторые действуют до сих пор.
Найтли: Сообщалось, что Эллиотту не удалось заставить вас говорить, потому что вы были предупреждены о его прибытии и у вас было достаточно времени подготовиться к встрече. Некоторые утверждают, что предупреждение поступило от Холлиса (Роджер Холлис, бывший генеральный директор МИ-5, подозреваемый Питером Райтом и другими в том, что он хорошо законспирировавшийся советский агент).
Филби: Никакого предупреждения я не получал. Дело в том, что в течение 12 лет я готовился к подобной ситуации, так как знал: провал может произойти в любой момент. И когда этот день пришел, что мне оставалось делать? Говорили, что я колебался, но это неправда. Просто я задержался и немного выпил, чтобы показать окружающим, что ничего непредвиденного не произошло, и потратил немного времени, чтобы удостовериться, что пути для отступления по-прежнему надежны. А там - ищи ветра в поле. Как могли меня остановить? В Бейруте у меня были не только враги, но и друзья.
Найтли: Я встречал людей, которые говорили, что они могут простить вам политическую измену, но не личную. Что вы можете сказать о тех, кого оставили там, - о семье и друзьях, которые доверяли вам? Какие чувства вы испытывали по отношению к этим людям? Правда ли, что один человек написал вам из Бейрута: "Все это время вы, должно быть, исподтишка смеялись над нами"?
Филби: Да, это написал американец Майлс Коупленд. Но это неверно. Я не смеялся над ними. Для меня всегда существовало как бы два плана - личный и политический. Когда они сталкивались, приходилось выбирать политику. Такое столкновение бывает очень болезненным. Мне не нравилось обманывать людей, особенно друзей, и вопреки бытующему у некоторых мнению я всегда очень переживал, когда вынужден был это делать. Но переживают и солдаты, если они порядочные люди, когда на войне им приходится убивать.
Найтли: Итак, вы уехали из Бейрута в Россию. Как вы это сделали? По морю или по суше?
Филби: Это вопросы оперативной деятельности КГБ, которые я не имею права обсуждать.
Тот факт, что британскому правительству потребовалось целых два месяца для того, чтобы сообщить об исчезновении Филби, и что о нем было объявлено не раньше начала июня, когда стало известно, что он находится в Москве, способствовал появлению многочисленных гипотез о маршруте его побега. Но его утверждение, что в январе этого года (почти наверняка 27 января) исполняется 25 лет с момента его прибытия, в Советский Союз, означает, что прибыл он туда через несколько дней после бегства из Бейрута, а не через несколько недель или месяцев. Вероятно, самая правильная версия лежит на поверхности. В ночь на 23 января в бейрутской гавани находилось советское грузовое судно, которому понадобилось не менее пяти дней, чтобы добраться до ближайшего советского порта на Черном море.
Найтли: Вас вывезли на советском грузовом судне?
Филби: Не имеет значения, как я добрался до Советского Союза. Это несущественно. Но я хочу, чтобы вы записали поточнее, что произошло по прибытии сюда. Представьте себе разгар зимы, пять часов утра, небольшой пограничный пост. Стол, несколько стульев, печка, которая топится углем. На печке кипит чайник, в воздухе плавает табачный дым. Меня ждут три или четыре милиционера и сотрудник госбезопасности, знающий английский. Его специально прислали из Москвы, чтобы встретить меня.
По завершении формальностей я извинился за свое прибытие. Сказал, что хотел остаться на Западе и продолжать работу, но попал в слишком затруднительное положение. Мой коллега из Москвы, должно быть, заметил, что я чересчур нервничаю. Он положил мне руку на плечо и произнес слова, которые я до сих пор помню: "Ким, ваша миссия закончена. В нашей службе существует правило: как только тобой начинает интересоваться контрразведка - это начало конца. Нам известно, что британская контрразведка заинтересовалась вами в 1951 году. А сейчас год 1963-й - прошло 12 лет. Дорогой Ким, за что же вы извиняетесь?"
Найтли: Итак, вы, полковник КГБ, приехали домой, в Москву?
Филби: Да, и какое-то время все шло чудесно. Напряжение, которое я испытывал все эти годы, исчезло, я должен был проделать массу интересной работы - записать все, что мне было известно, все, что я пережил. Свои воспоминания и эмоции я излил на бумаге. На это у меня ушло что-то около трех лет. Теперь история моей жизни и деятельности в качестве сотрудника разведки хранится где-то в архивах КГБ. Это было действительно хорошее время, я прекрасно себя чувствовал, работа доставляла мне удовольствие.
Потом, примерно году в 1967-м, положение изменилось. Зарплату я получал регулярно, как и прежде, но работы становилось все меньше. Создавалось впечатление, что в КГБ не представляют, каковы мои потенциальные возможности. Я почувствовал разочарование, впал в депрессию, ужасно пил и, что еще хуже, начал сомневаться, правильно ли я поступил. Видите ли, я никогда ничего не принимал на веру.
По иронии судьбы (возможно, это типично для запутанного мира секретных служб) в то самое время, когда западные разведывательные агентства были обеспокоены тем, какую серьезную угрозу представляет собой находящийся в Москве Филби (ходили слухи, будто он руководит британским отделом КГБ), он пребывал в бездействии.
Найтли: Возможно, в КГБ считали, что к этому времени ваши знания устарели?
