Ярослав Иосселиани - В битвах под водой
Американец начал бой в быстром темпе. Он наскакивал на своего низкорослого противника и с первых же минут стал его одолевать. Удары американца заставляли Архипова переходить к обороне. Сам он наносил редкие и слабые удары.
- Ну что он полез против профессионала? - нервничал Грачев.
- Подожди! Алешка ведь ловкий. Он еще покажет этому верзиле! - успокаивали Грачева другие матросы. Видно было, что и они переживают за Архипова.
- Спокойнее, товарищи, спокойнее! - то и дело говорил я матросам, тщетно стараясь скрыть собственное волнение. В публике все чаще раздавался смех. Смеялись над Архиповым.
Мы чувствовали себя неловко.
Но вот первый раунд закончился. Удар гонга... Наш Алеша уселся на стул. Его обмахивали полотенцем, предлагали воду. И он, как настоящий боксер-профессионал, не пил, а только полоскал рот.
Во втором раунде американец нанес Архипову удар такой силы, что матрос бессильно повис на канате.
Мы вздрогнули. Неужели конец?
- Алеша! - вскочил с места Грачев. - Товарищ командир, разрешите я пойду...
- Садись, сумасшедший! - Матросы силой усадили Грачева на место.
- Русские волнуются, - объявил между тем в микрофон лейтенант Гильтон, - у них, видимо, есть для этого основания...
Смех на стадионе усилился. Смеялись, глядя в нашу сторону, почти все присутствующие. Я раскаивался, что разрешил Архипову выйти на ринг.
Однако до поражения не дошло.
Архипов пришел в себя и устремился в атаку. Нам показалось, что с каждой минутой у него прибавляются силы. Он наносил противнику удар за ударом. Ответные удары приходились в воздух. Зрители смеялись снова, но теперь уже не над Архиповым, а над долговязым американцем. Архипов дрался все энергичнее.
И вдруг произошло невероятное: все увидели растянувшегося на ковре американца. Судья стал считать секунды. Удар пришелся точно. Нокаут! Американец не поднялся с ковра. К нему подбежал врач.
Судья-американец с деланой улыбкой поднял вверх руку победителя. Стадион зааплодировал. Победителю был вручен пакет с двадцатью фунтами английских стерлингов. Усталый, но с торжествующей улыбкой, Архипов пробирался к нам через ряды зрителей. Все смотрели на него с любопытством.
Мы поздравили товарища и пошли к выходу.
Больше всех ликовал Грачев. Он целовал своего друга и твердил, что ни минуты не сомневался в его победе.
За нами устремилась толпа. Но вот Архипов увидел девушек, собиравших деньги в пользу мирных граждан, чьи жилища были уничтожены фашистами, и остановился.
- А зачем они мне, английские фунты, товарищ командир? - вслух размышлял Архипов. - Мне они вроде бы ни к чему.
Он знаками подозвал девушек и вручил им пакет с деньгами.
Толпа проводила нас криками одобрения.
Тому, кто никогда не покидал пределов родной страны, может показаться, что пребывание на чужбине и разнообразие впечатлений и событий отвлекают от мыслей о доме. Я убедился в обратном. В матросских кубриках, в офицерских каютах и в отсеках подводной лодки только и было разговоров, что о скором возвращении на Родину. Каждый член нашего экипажа работал, учился, тренировался на своем боевом посту от утреннего подъема и до вечернего отбоя почти без передышки. В воскресные дни мы также отдыхали только после обеда.
Наконец долгожданный день настал. Личный состав советских подводных лодок, боевая техника и корабли в целом были в полной готовности к выходу в море, к отплытию на Родину. На берегу нас провожало командование флотилии.
- Молодец! - прощаясь с советскими офицерами, сказал мне Вульф. - Молодец! Желаю благополучно добраться домой и иметь боевые успехи на "Урсуле".
- Спасибо, мистер Вульф! Мои люди и я очень благодарны вам. Вы никогда не считались с временем, помогали нам с открытой душой и охотно...
24 июля 1944 года наши подводные лодки, построившись в кильватерную колонну, начали спускаться по реке Тей к выходу в Северное море, а на следующий день с восходом солнца втягивались уже в военно-морскую базу королевского флота Лервик на Шотландских островах.
По плану перехода, из Лервика подводные лодки должны были двигаться поодиночке, следуя друг за другом с интервалом в одни сутки.
Первой ушла подводная лодка "В-1", которой командовал Фисанович. После торжественных проводов "В-1" нас пригласил на обед командир военно-морской базы.
Обед был весьма обильный. Женщин за столом не было, и наши хозяева вели себя довольно непринужденно.
Начальник штаба базы, ирландец, быстро напился, вспомнил о старинной распре ирландцев с англичанами и совсем недвусмысленно пожалел о том, что немцы так и не оккупировали острова.
- Скажите, - неожиданно обратился он ко мне, - разве вы забудете когда-нибудь о том, что делали на вашей земле фашистские оккупанты?
И пока я собирался с мыслями, чтобы ответить на его вопрос, он продолжал:
- Никогда! Эти люди сделали с моей родиной то, что фашисты проделывали на оккупированной ими территории России, - продолжал он. - Но англичане опередили немцев, Гитлер учился у них...
Чтобы отвлечь внимание собравшихся и предупредить назревавшую ссору, я подошел к радиоприемнику и начал настраивать его.
Позывные Москвы заставили меня задержать регулятор. Было время обычной передачи "Последних известий".
- Декрет Краевой Рады Народовой о создании Польского Комитета национального освобождения, - раздался знакомый голос московского диктора. Мы стали вслушиваться в текст постановления:
"Накануне решающих боев за изгнание из Польши немецких захватчиков Краёва Рада Народова создает Польский Комитет национального освобождения, как временную исполнительную власть для руководства освободительной борьбой народа, для обеспечения его независимости и восстановления Польского государства". Далее следовал состав Польского Комитета. Сообщение это, как только я перевел его, произвело на англичан большое впечатление.
- Не понимаю, - развел руками командир базы, - зачем комитет, когда есть правительство? Ведь из-за Польши Великобритания вступила в войну...
- Раз польское правительство сидит в Лондоне, - ехидно вставил присмиревший было ирландец, - а Польшей надо управлять из Варшавы, то, очевидно, явилась надобность и в таком комитете.
Командир базы яростно уставился на своего непокладистого начальника штаба, и мы, предвидя, что сейчас скандала не избежать, поспешили откланяться.
На следующий день вышла в море подводная лодка, на которой уходил Трипольский. Еще через день покинула Лервик и наша "В-4".
- Товарищ командир, получено разрешение на выход в море! - доложил вахтенный офицер.
На пирс проводить нас пришла большая группа английских офицеров во главе с командиром военно-морской базы.
