Николай Иванов - Кремлевское дело
Конечно же, Сухарев сам прекрасно понимал всю абсурдность своего распоряжения, но не отменил его. Причина упрямства скоро стала нам известна: новация сия, как позднее сообщил нам Сухарев, принадлежала секретарю ЦК КПСС, доктору юридических наук, крупному специалисту в области советского государственного строительства товарищу Лукьянову. А с начальством, как известно, не спорят. С лёгкой руки Анатолия Ивановича подобная порочная практика стала применятся всё чаще. И когда в августе 1991 года Верховный Совет СССР санкционировал привлечение Лукьянова к уголовной ответственности и арест, его, как мелкого воришку, также сначала задержали по ст. 122 УПК РСФСР и лишь через трое суток арестовали.
Руководить операцией по задержанию подозреваемого поручили Гдляну. В Узбекистан прибыли со всеми возможными предосторожностями. В Ташкенте остановились не как обычно в гостинице, а на конспиративной квартире КГБ. Обычный жилой дом, привычно грязный подъезд, обшарпанная дверь. Здесь мы вдвоём пробыли двое суток. Вечерами к нам приезжали председатель республиканского КГБ В. Головин, его заместитель В. Камалов, сотрудники 3-го управления КГБ Узбекистана. Им поступила команда Чебрикова оказать содействие следствию в задержании четырёх взяточников. Все они находились под контролем и наружным наблюдением.
Принятые меры предосторожности вовсе не были лишними. Наши приезды в Узбекистан в последние два года, как правило, сопровождались какими-либо серьёзными акциями – арестами функционеров, изъятием крупных ценностей, и мафиози давно подметили эту закономерность. А после скандала на партконференции направление следующего удара было очевидно, так что неосторожные действия могли попросту привести к необратимым последствиям, например, самоубийствам, о которых мы уже рассказывали.
Начались и первые неувязки. Прибывшие в Ташкент следователи госбезопасности из состава «независимой» следственной группы проинформировали своих коллег в Узбекистане, что по решению Политбюро группа Гдляна отстранена от расследования, и дальше этим делом будут заниматься они. Отказались выполнять и наши распоряжения. Неосведомлённое в московских интригах руководство республиканского КГБ встало в тупик: с кем иметь дело, чьи команды выполнять. Пришлось по ВЧ связываться с Васильевым и Сухаревым, которые не очень твёрдо, но подтвердили, что руководителем операции назначен Гдлян. С Лубянки же цыкнули на «независимых», дескать, разбираться будем в Москве, а сейчас совместными усилиями нужно провести задержание.
Только разобрались с этими дрязгами, как случилось почти ЧП: вечером 18 октября наружная служба… потеряла Усманходжаева. Он был у родственников в Ферганской долине, и мы регулярно получали информацию о его поведении. И вдруг Усманходжаев выехал в сторону Андижана и исчез из поля зрения оперативников… Операция была намечена на 19 октября 1988 года. В этот день Президиум Верховного Совета УзССР должен был рассмотреть представление заместителя Генерального прокурора – о даче согласия на привлечение к уголовной ответственности депутата Верховного Совета республики Салимова. В этот же день должно было состояться заседание бюро ЦК КП Узбекистана. На нём предстояло рассмотреть информацию Прокуратуры СССР в отношении Джаббарова и Раджабова и решить вопрос об их освобождении от занимаемых должностей. Без такого решения, хотя это и не предусмотрено никаким законом, не только подступиться к действующему первому секретарю обкома партии, но даже вызвать его на допрос было делом совершенно невозможным. Предполагалось задержать их после заседания прямо в здании ЦК. Одновременно с ними должны были быть задержаны Усманходжаев и Салимов, где бы они в тот момент ни находились. В служебных кабинетах, по месту жительства сразу бы начались обыски. Во второй половине дня 19 октября из Москвы в Ташкент должен был прибыть спецсамолет МВД с охраной. На нём задержанных предполагалось этапировать в Москву.
Все подозреваемые знали о том, что 13 сентября 1988 года Президиум Верховного Совета СССР дал согласие на привлечение к уголовной ответственности Смирнова, Усманходжаева, Джаббарова и Раджабова. Но время шло, а ничего не менялось. Они надеялись на лучшее и не без оснований: ведь все были выдвиженцами Лигачёва. Несколько проще было с секретарями обкомов. Уже немало их коллег сменили кожаные кресла на тюремные камеры. И не будь они делегатами XIX «исторической» партконференции, серьёзных проблем с задержанием Раджабова и Джаббарова не возникло бы. Но и эти двое могли быть спокойны. Даже после их освобождения от должностей на заседании Бюро ЦК они не предполагали возможности немедленного задержания. Ведь формально Джаббарова и Раджабова избирали на их посты на областных партконференциях. Следовательно, после решения Бюро ЦК предстояло ещё собрать такие конференции и уже там оформить их отставку. Так что впереди у них время ещё было.
Нет, вовсе это не так просто – задержать высокопоставленных взяточников. Будь у следователя вагон доказательств, они могут оказаться никому не нужны, поскольку речь идёт о касте неприкасаемых.
Утром 19 октября мы прибыли в штаб группы. Беспокоила «пропажа» Усманходжаева, но он вскоре нашёлся: вылетал, оказывается, из Андижана в Москву. Далее всё уже шло по плану. Президиум Верховного Совета УзССР дал согласие на привлечение к ответственности Салимова. Несколько затянулось заседание Бюро ЦК. Вопрос о Джаббарове и Раджабове слушался не первым, но зато и рассматривался быстро. Оба отрицали причастность к коррупции, но поддержки не нашли. Решением Бюро ЦК оба были освобождены от занимаемых должностей и покинули зал. Кстати, среди членов Бюро был и председатель КГБ Головин. В самый последний момент он попросил задержание произвести не в здании ЦК – дескать, пойдут разговоры, а позже, когда отставные сановники укатят на служебных автомашинах. Спорить не стали, обоих задержали тихо на ташкентских улицах. В здании института задержали Салимова. Одновременно в своей московской квартире был задержан Усманходжаев. Начались их первые допросы в качестве подозреваемых. Спецсамолетом Салимова, Джаббарова и Раджабова под конвоем доставили в Москву. Они и Усманходжаев были водворены в следственный изолятор № 4 МВД СССР, более известный под названием «Матросская тишина», где уже содержалось большинство подследственных.
Местная мафия была в шоке: арестовали двух первых лиц республики и двух действующих первых секретарей обкомов. Представители феодал-коммунистической знати на всякий случай перепрятывали награбленное, инструктировали соучастников, что делать, если… Началось которое уже по счёту массовое перемещение капиталов по всей республике и за её пределами.
