Николай Егоров - Каменный Пояс, 1980
Даже москвичи, которые проходят улицей Горького не один раз в день — постоянно озабоченные, всегда спешащие, — и те не упустят случая взглянуть на строгий барельеф с фадеевским обликом.
Тут он жил. Тут творил.
Но только ли тут?
Я стою у чеканного барельефа, что на мраморной плите московского дома, а перед моими глазами та же голова, тот же взгляд, но памятник другой, далеко от столицы — в Сорочинске.
Открытие бюста состоялось в один из декабрьских дней 1960 года.
Кто бы ни говорил — старый колхозник Михаил Сергеевич Сухомлин, юная школьница Тоня Мухина, рабочий писатель, секретарь райкома, в каждой речи звучало: Фадеев с нами.
Оренбургская земля не богата цветами. А памятник в центре Сорочинска в цветах всегда. Вот и недавно, когда я приезжал туда снова, взгляд мой порадовался яркой цветочной волне, что подступала к самому постаменту.
Но больше, чем краски этого живого ковра, взволновал меня прислоненный к памятнику сноп. Тугой, налитой зерном, золотой сноп знаменитой русской пшеницы… Первый сноп нового урожая…
И подумалось: сама земля воздает почет своему сыну.
ИСКУССТВО. ЛИТЕРАТУРА. КУЛЬТУРА
А. И. Лазарев,
профессор, доктор филологических наук
ВЫСОКОЕ ЧУВСТВО ПРИЧАСТНОСТИ
(К 70-летию писателя А. А. Шмакова)
Легко говорить и писать о человеке с ясной жизненной позицией, с открытым отношением к людям, с честной и целеустремленной творческой биографией.
…В далекие теперь 30-е годы студента Литературного института Александра Шмакова пригласили в отдел пропаганды ЦК. Страна испытывала острый голод в квалифицированных кадрах газетчиков. Шмакову, как и другим его сокурсникам, совсем еще молодым людям, предложили работать в редакциях областных газет Ленинграда, Харькова, Ярославля, Иркутска — на выбор. К удивлению многих, Шмаков выбрал самую дальнюю точку — Иркутск.
Выбор, конечно, не был случайным. Он обуславливался творческими планами начинающего литератора. Почти с самого детства в его сознании лелеялась мечта: написать книгу о замечательном русском гражданине Александре Николаевиче Радищеве. Дерзкая мысль запала в голову с тех пор, как Саша Шмаков узнал, что великий писатель-революционер, направляясь к месту ссылки — в Илимск, проезжал через его родное село Боготол и короткое время жил в нем. Горячо вспыхнувшая жажда разузнать все, до мельчайшей подробности, что касалось пребывания Радищева в Боготоле и вообще в Сибири, одним махом определила и цель всей последующей жизни писателя и особенности его художественного почерка: он, во-первых, пристрастился к исторической теме; во-вторых, обращаясь к тому или иному объекту повествования, досконально изучает его, ни в чем не уступая ученому.
Как не позавидовать писателю, который так рано выбрал свою путеводную звезду, и сам не обманулся, и других не обманул! Его книга «Петербургский изгнанник» — одно из лучших художественных произведений о Радищеве, вошедшее в золотой фонд русской советской исторической литературы.
К творческой победе А. А. Шмаков шел трудно. Мечта звала, но жизнь задавала иные задачи.
«Революцией мобилизованный и призванный», он вместе с комсомолом занимался ликбезом, шел в строительные бригады первых пятилеток, а наступил срок действительной службы — влился в ряды Красной Армии. Это не было напрасно потерянное время. Нет, в буче великих дел формировался и закалялся характер будущего писателя-коммуниста, рос его жизненный опыт, пытливей становилась мысль, отточеннее слово.
Не забывая о задуманном, красноармеец Шмаков начинает большой роман «Гарнизон в тайге», в котором пытается отозваться на самые актуальные вопросы 30-х годов — о сложном международном положении Страны Советов, о становлении характера нового советского человека, об особой природе Красной Армии, о совершенно необычных формах воспитания ее бойцов и командиров. Образ В. К. Блюхера, прославленного героя гражданской войны, показанного в обстановке мирных будней, не менее тревожных, чем война, мог бы стать заметным явлением в советской литературе 30-х годов, однако некоторые обстоятельства не позволили тогда роману увидеть свет. Можно понять состояние молодого писателя, который связывал со своим первым произведением так много надежд.
Роман «Гарнизон в тайге» увидел свет только в 1959 году и встречен был критикой довольно равнодушно. Оно и понятно: актуальность проблематики исчезла, а форма романа несла на себе печать ученичества. Сам А. Шмаков относится к своему «первенцу» с высочайшим уважением и справедливо считает, что без этого опыта не было бы и «Петербургского изгнанника».
Неудача не выбила писателя из седла. Оставаясь активным общественником, сосредоточившись на журналистской работе, он овладевает тайнами литературного мастерства, в чем ему с большой готовностью помогают маститые писатели — Мариэтта Шагинян, Ольга Форш, Александр Фадеев… Первая из них до сих пор поддерживает с челябинским литератором оживленную переписку.
Учеба в Литературном институте также была для Шмакова огромной школой. Но ее, как мы уже знаем, не суждено было закончить: вызов в ЦК, выбор…
В этом эпизоде Шмаков — весь, как он есть. Предоставлялось право отказаться и завершить учебу. Но никогда для него личные интересы не были выше общественных; собственно, он и такого разделения не знает: личное — общественное. Заботы и нужды Родины — его личное дело; планы и деянья партии — порыв его сердца, его боль и радость.
И только в том, что он выбрал Иркутск, было немножко «корыстного». Илимск в Иркутской области — значит, дорога жизни ведет туда не напрасно: быть поближе к мечте.
И вот — Иркутск. 1939 год. Молодой журналист — редактор областной газеты «Восточно-Сибирская правда». Там, в городе на Ангаре, он, наконец, смог приступить к работе над «Петербургским изгнанником», третий, последний, том которого вышел из печати в 1956 году. Итак, семнадцать лет жизни и напряженного труда. А если вспомнить, что и после пятьдесят шестого года работа над романом не прекращалась (каждое новое издание перерабатывалось), если учесть, что в серии «Уральская библиотека» произведение (1979 год) вышло совершенно в новой редакции, то не трудно понять: научное и художественное исследование личности и творчества Радищева составляет ключевой аспект всего писательского труда А. Шмакова, став для него в полном смысле слова делом жизни.
Работая над «Петербургским изгнанником», автор публикует ряд статей и очерков о выдающемся писателе-революционере: «Радищев в журналистике дореволюционной Сибири», «Радищев о Сибири», «Зарубежная печать о Радищеве», «Интерес Радищева к Востоку» и другие. Заметным явлением в литературоведении тех лет был выход книги А. Шмакова «Радищев в Сибири» (Иркутск, 1958), в которой всесторонне освещалась жизнь и деятельность писателя в ссылке, а также его связи с передовыми людьми далекого края.
