Ги Бретон - Наполеон и Мария-Луиза
Обе они были ослепительно красивыми, и молодые марсельцы поглядывали на них с плотоядным огоньком во взоре. Некоторым из них удавалось в уголке улицы пощупать их груди. Добившись своего, они возвращались домой с таким восторженным выражением на лице, которое можно увидеть на витражах собора в Бовэ…
Юные представители семейства Бонапарт, а в особенности Полина, не очень обижались на эти прикосновения, считая их свидетельством восхищения их красотой, и частенько соседи слышали, как они смеялись в моменты, когда им следовало бы – выполняя правила игры – жалобно кричать, как это делают воспитанные девочки.
Это пренебрежение к лицемерию вскоре создало им нехорошую репутацию.
Скажем сразу же, что недобрые слухи, которые ходили о них среди соседей и которые вновь увидели свет во всех памфлетах времен Реставрации, не имели под собой никакой основы. В доказательство этого достаточно привести только свидетельство генерала Рикара, который знавал Полину и Элизу в Марселе144:
«Поведение сестер Наполеона, будучи безупречным на деле, не являлось таковым с виду. Я помню о некоторых случаях и вольностях, которым я лично не придавал ни малейшего значения, в отношениях с молодыми марсельцами, которых притягивало очарование этих девиц (Полина была восхитительно красива: она могла бы быть идеалом красоты). Возможно, что среди этих молодых людей и нашелся какой-нибудь фат, похвалявшийся милостями, которые он не смог от них получить, или же даже решивший отомстить за категорический отказ распусканием слухов, порочащих память детей Лэтеции. Тут я не могу ничего утверждать. Но должен сказать, что общественное мнение в Марселе было против них, и оно приписывало им любовные приключения часто скандального характера»145.
«По-детски непосредственная и поверхностно чувственная», как описал ее Анри д’Альмера, Полина, вероятно, именно тогда-то, в один из волнующих вечеров весны 1794 года, и стала в первый раз любовницей, как утверждает легенда, капрала Севрони, молодого корсиканца, который потом стал генералом империи.
Как бы то ни было, но девочка вскоре покинула Марсель и поселилась вместе с семьей в замке Салле, который Наполеон реквизировал неподалеку от Антиба. Там Полина, вероятно, приводила в трепет молодых офицеров, которые окружали ее брата. Почти все они положили на нее не только глаз, но и лапу. И почти всем досталось. По маршальскому жезлу, разумеется, ибо Наполеон, став императором, не забыл первых воздыхателей своей любимой сестры.
А среди этих блестящих молодых военных был один толстый и застенчивый юноша, который не стал следовать примеру своих товарищей, увивавшихся за Полиной. И пока все остальные с легкостью добивались милостей молодой корсиканки, он молча сгорал от любви. Этого парня звали Жюно.
Однажды вечером, увидев, как Полина купалась неподалеку от Квадратного Форта, «он почувствовал, как в нем родилось желание стать единственным обладателем пленительных округлостей, представлявших собой радость офицеров в Антибе»146. Охваченный волнением, он решил, как хороший подчиненный, рассказать обо всем своему генералу. Их разговор донесла до нас герцогиня д’Абрантес:
«Однажды вечером Наполеон и Жюно нашли в тени деревьев полянку, наполненную ароматами растений… Друзья шли медленно, молча, держась за руки и сжимая их время от времени, словно бы для того, чтобы спросить что-то у сердца и ответить на этот вопрос. В этот момент для них не существовало эполет, которые отдаляли генерала от адъютанта. Оба мужчины, эти двое друзей, были в тот прекрасный вечер очень близки друг другу, их сблизило то, что они купались в нежном, переливающемся и наполненном ароматами воздухе в окружении зарослей кустов, гирлянд приятно пахнувших цветов, что они разговаривали друг с другом сердцами. Они были намного ближе друг к другу, чем в позолоченном кабинете, площадью в десять квадратных футов…
Сердце Жюно было наполнено чувствами, которыми человеку обычно требуется поделиться с другом. Но Бонапарт уже давно знал его тайну: ему было известно, что Жюно был безумно влюблен в Полетту Бонапарт.
Его совсем юное сердце не смогло устоять при виде столь пленительного создания, каким была Полетта. Он любил ее страстно, до умопомрачения. И тайна его стала известна генералу самое большее через неделю. А коль скоро разум не смог удержать его от этой любви, честь повелевала ему открыться генералу.
Бонапарт не сказал в ответ на его просьбу ни да, ни нет. Он стал его утешать, и самыми убедительными доводами стали слова о том, что он был почти уверен в том, что Полетта с удовольствием скажет “да” в тот день, когда Жюно сможет предложить ей жилище.
В тот самый вечер, о котором идет речь, Жюно, вдохновленный словами Бонапарта, стал еще более настойчивым. Накануне он получил письмо от отца и показал его Бонапарту. Господин Жюно-отец сообщал в нем сыну о том, что пока он не может дать ему никаких денег, но что вскоре размер его наследства будет равен двадцати тысячам франков.
– Таким образом, я скоро стану богатым, – сказал Жюно Бонапарту, – потому что с этой суммой я буду иметь тысячу двести франков ренты. Мой генерал, клянусь вам, что…
Бонапарт внимательно выслушал Жюно. А потом с огорчением произнес:
– Я не могу написать матери о твоей просьбе, поскольку у тебя будет рента в тысячу двести франков, хорошо, но пока-то ее у тебя нет. Твой папаша, черт возьми, находится в прекрасном здравии, и ждать от него наследства тебе придется еще довольно долго. И наконец, у тебя сейчас ничего нет, кроме лейтенантских эполет. Что же касается Полетты, то у нее даже и этого нет. Давай же подведем итог: у тебя ничего, у нее ничего, что получается? Ничего! Таким образом, в настоящее время жениться вы не можете. Давай подождем…»147
Глава 25
Легкомысленность Полины бонапарт приводит к катастрофе в Сан-Доминго
Будь она посерьезней, ее мужа никогда не направили бы в Сан-Доминго.
А. ФляйшманПосле 9 термидора Лэтеция с детьми, лишившись протекции Наполеона, который только что потерял должность, покинули Антиб и вернулись в Марсель, где поселились в грязной комнатке некой третьеразрядной гостиницы.
Полина снова встретилась с подростками из Старого порта, увидела их горящие глаза и ощутила их нахальные прикосновения. И стала мало-помалу забывать тех прекрасных офицеров, которые увивались за ней во дворе замка Салле…
После вандемьера все снова изменилось. Бонапарт, только что назначенный главнокомандующим Внутренней армией для расправы над парижанами, прислал семье денег, и Полина смогла сменить свои латаные-перелатаные платья и рваные чулки на несколько более элегантные наряды.
