Эммануил Казакевич - Весна на Одере
Гаусс шепнул Винкелю:
- Вот он какой!..
- Хор-р-р-роший! - пролепетал Винкель. - Зам-м-мечательный!.. Всех убьет!..
Вдруг ему померещилось нечто страшное: из открытой двери подвала к нему медленно шел русский солдат! Винкель отшатнулся, помотал головой, но видение не пропало. Винкель вскочил с места и начал отступать к бочкам. Человек в русской форме покосился на Винкеля, подошел к столу, выпил залпом кружку вина и сказал на чистом немецком языке:
- Я иду спать, шеф... Мне пора спать.
И он быстро исчез в раньше не замеченной Винкелем дверце за бочками.
- Что такое? - пробормотал Винкель.
- Молчать! - тихо сказал Бюрке. - Отправьте его спать, этого пьянчужку!
Гаусс подхватил еле стоящего на ногах Винкеля, вывел его из комнаты и с трудом уложил на солому в каком-то подвальном углу.
- М-м-м, настоящий мужчина! - лепетал Винкель.
XV
Привиделся ли Винкелю русский солдат в эсэсовском шпионском гнезде или он на самом деле приходил сюда?
Проснувшись утром, Винкель склонен был думать, что ему все померещилось. Трещала голова после выпитого вина, и Винкель, лежа на соломе, не мог в точности определить, что из пережитого за прошлую ночь было сном и что действительностью.
Вокруг него стояли огромные бочки, из-за которых пробивался мигающий, слабый свет ночника.
Очевидно встреча с Гауссом и разговор с Бюрке были явью. Теперь, протрезвившись, Винкель уже не был в таком восторге от эсэсовца. "Придется опять тянуть лямку, - думал он. - А если русские захватят меня вместе с Бюрке, тогда лагерем для военнопленных не отделаешься!.."
За бочками послышались негромкие голоса:
- На севере большое сражение.
- Да, слышно, как артиллерия гремит.
- Наши бросили в бой много танков.
Кто-то спросил шёпотом:
- Ты видел этого... Петера?
- Пст! - прервал его другой.
Потом они зашептались так тихо, что Винкель ничего не мог расслышать, кроме отдельных слов и часто повторяемого имени "Петер". Впрочем, Винкель и не пытался подслушивать. В голове шумело. Пахло винной кислятиной.
За бочками послышались шаги, и голос Гаусса произнес:
- Винкель, где ты тут?
Гаусс показался среди бочек, уже готовый в путь. За спиной висел рюкзак. На пальто были нашиты разноцветные лоскутки.
- Сегодня я буду чехом, - сказал он, показав пальцем на эти лоскутки.
Винкель пошел провожать Гаусса. В конце коридора они остановились.
- Что я должен делать, не знаешь? - спросил Винкель.
- Ходить будешь, как я... Ну и хорош ты был вчера!..
- Отвык от вина. - После непродолжительного молчания Винкель спросил: - Что это, померещилось мне или...
Гаусс сразу прервал его:
- Ладно, не спрашивай... Ничего я не знаю. Темное дело... Специальное задание из Берлина... До свидания.
Они постояли еще некоторое время друг подле друга. Им не хотелось расставаться. Все-таки они были старые знакомые, еще с тех, теперь казавшихся прекрасными, времен, когда оба служили в штабе, а войска стояли на Висле и вся жизнь имела видимость какого-то смысла.
Винкель вернулся в погреб. Вскоре его вызвал Диринг. Задание на первый раз было дано довольно несложное. Вместе с неким Гинце Винкелю надлежало сходить за пятнадцать километров на станцию Липпенэ, побывать у одного железнодорожника, запомнить все, что тот расскажет, и вернуться с этими сведениями обратно.
- Пойдете вечером, - сказал Диринг. - И смотрите, задание выполнить точно и к утру вернуться. Шеф приказал предупредить вас, чтобы вы не вздумали... исчезнуть... У нас всюду глаза есть, учтите это.
Вечером Винкель покинул подвал.
Гинце оказался молодым парнем лет двадцати пяти. На фронте он не был: его отцу удавалось через своего старого друга Юлиуса Штрайхера как-то спасать Гинце от военной службы. До последнего времени Гинце работал "молодежным фюрером" в одном из округов провинции Ганновер. При формировании батальона фольксштурма он отличился столь патриотическими речами, что его в один прекрасный день без всякого предупреждения, так, что он даже не успел ни о чем сообщить отцу, перебросили на сугубо секретную работу сюда. Это было за неделю до прихода русских войск.
Он прибыл вместе с Бюрке и считался одним из самых надежных работников. Однако работой своей он был недоволен: очень опасная и, по правде говоря, почти бесцельная работа. Об этом он откровенно сказал Винкелю. Правда, они добывают здесь важные сведения о сосредоточениях и передвижениях русских войск, вызывают авиацию, но авиация не прилетает... Нужна взрывчатка, а взрывчатки нет. Даже табаком не могут нас снабдить... который день не курим... В общем там, в Берлине, здорово обделались!..
О Бюрке Гинце отзывался с уважением и оттенком страха.
- Если бы все немцы были такие, как Фриц, - сказал Гинце (он называл эсэсовца по имени, желая похвастаться перед Винкелем своей близостью с Бюрке), - было бы неплохо... Убить кого-нибудь, зарезать, избить - это для него пустяки!.. Он и Диринга бьет по рылу, - со злорадством сообщил Гинце, потирая между тем свою скулу. - Он сподвижник Отто Скорцени и в каких только делах не участвовал! Его, говорят, сам фюрер хорошо знает, Бюрке служил одно время в его личной охране. Большой человек!
Они медленно шли по мягкой, сырой хвое.
- Нас тут много? - спросил Винкель.
- Какое много! Всего, наверно, человек пятьдесят разных агентов... Остальные разбежались кто куда.
"Ну и разведчик, - подумал Винкель презрительно. - Болтун!.."
- А Петера вы знаете? - решился спросить Винкель.
Гинце зашептал:
- Видел его однажды... "Петер" - это кличка. А кто он, неизвестно. Тоже крупная птица... Это особая группа... Они русским языком владеют и действуют, переодевшись в русскую форму. Я слышал о них кое-что...
Сделали привал. У Гинце оказались две фляги с вином. Выпили и закусили. Гинце сказал:
- Они ликвидируют отставших русских солдат-одиночек и... - Гинце приблизил рот к самому уху Винкеля, - и не только русских... Только смотрите, никому не рассказывайте, что я вам сказал... Да, да, хотите верьте, хотите нет... немецких женщин и детей...
Винкель широко раскрыл глаза.
- Зачем? - спросил он.
- Особое задание, - веско сказал Гинце, весьма довольный тем, что ему удалось поразить профессионального разведчика. - Прекрасный материал для министерства пропаганды... Знаете, общественное мнение - это важная штука...
Пошли дальше. Кругом было очень тихо, только далеко на севере гремела артиллерия и по небу изредка бегали бледные лучи прожекторов.
- Мы тут недалеко в лесу оборудовали посадочную площадку, - сказал Гинце. - Но самолеты еще не прилетали ни разу. Я их жду с нетерпением... Может быть, отец добьется, чтобы меня перевели на другую работу... Жду приказа, а его все нет.
