Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945
А накануне командир на основании приказа наркома обороны «О введении штатных ординарцев для генералов и офицеров Красной Армии» объявил офицеров полка, которым по должности «в целях разгрузки от личных хозяйственных дел и предоставления им большей возможности совершенствовать свою общую и военную подготовку» полагались ординарцы. Командиру эскадрильи капитану Урвачеву был назначен ординарец по имени Филя, который, как полагалось, был из «красноармейцев, прошедших первый год обучения, не имеющих среднего образования и <…> из числа желающих». Офицерам, отказавшимся от ординарцев, полагалось 300 рублей в месяц для вольнонаемной прислуги.
Однако год спустя командование Вооруженных сил решило: «Всему офицерскому составу содержание ординарцев запрещается <…> всех ординарцев <…> вернуть в свои подразделения. Офицерам, коим <…> положены ординарцы, выплачивать установленное денежное содержание в размере 300 рублей в месяц на наем прислуги».
В течение всего 1946 г. нечастые инструкторские, учебно-тренировочные полеты, перегон и облет самолетов. Казалось бы, рутина. Однако летная работа не позволяет расслабляться. В марте капитаны Урвачев и Шелобанов на спарке УЛа-5 при посадке выкатились за границу аэродрома, самолет попал в яму и встал на нос. Как оказалось, рассоединилась тяга ручки управления двигателем, и, когда Урвачев попытался в нужный момент убрать его обороты, двигатель продолжал работать на полном газу.
А в июле в ходе ночных учебно-тренировочных полетов потерпел авиакатастрофу на самолете Ла-7 и погиб командир звена лейтенант Василий Захаров, который сержантом пришел в полк в 1942 г., окончив Черниговскую школу летчиков.
Но до этого, в мае небывалый доселе случай – командир дивизии лично проверял технику пилотирования капитана Урвачева:
«21.05.46, УЛа-5, 2-я кабина…»
Однако об истинной цели этого 20-минутного полета можно только догадываться, так как после взлета и набора высоты были выполнены только два виража, спираль и… посадка:
«Общая оценка – 4. Командир 147 иад гвардии полковник Суворов».
Наименования элементов полета каллиграфически вписаны в летную книжку штабным писарем чернилами, а оценки против каждого из них и подпись гвардии полковником сделаны размашисто, синим карандашом. Капитан не менее размашисто подписался красным карандашом наискосок, хотя его подпись обычно убористая, аккуратная и в строчку. Судя по этому, летчики, видимо, хорошо отметили полет.
В июне летно-тактические учения, и в летной книжке капитана Урвачева еще одна оценка гвардии полковника Суворова: «За активное участие в ЛТУ – благодарность».
Высший пилотаж и инструкторские полеты, инспектор-летчик
В 1947 г. послевоенное расслабление сменилось напряженной летной работой с отработкой техники пилотирования, учебными воздушными боями и стрельбами, тренировкой групповой слетанности, участием в летно-тактических учениях. Следует отметить проверку техники пилотирования командира эскадрильи капитана Урвачева в марте в закрытой кабине спарки УЛа-7, или, как говорят в авиации, «под колпаком». После нее заместитель командира полка записал в его летную книжку: «Слепой полет. <…> Общая оценка – хорошо. Летает по приборам уверенно и грамотно. При разворотах меньше держать крен. Разрешаю полеты в облаках на боевом самолете».
Замечание «При разворотах меньше держать крен» неоднократно повторялось и ранее при проверке техники пилотирования летчика Урвачева. Наверное, это были не ошибки, а индивидуальный почерк его пилотажа. При более глубоком крене радиус разворота меньше, он выполняется энергичнее, но появляется опасность срыва в штопор. Однако Урвачев, видимо, уверенно владел самолетом и маневрировал на грани срыва, не переступая эту грань. Возможно, при этом он помнил, как во время войны его едва не убил немец, который на Ме-110, пилотируя именно так – на грани срыва, стал догонять его на вираже.
И вновь одна за другой проверки техники пилотирования: в мае – заместителем командира полка и затем в июне – инспектором-летчиком 147-й иад: «Разрешаю самостоятельную дальнейшую тренировку ночью на Ла-7 <…> с целью вывозки и поверки техники пилотирования на самолете Ла-7 ночью».
В июле за Урвачева взялся инспектор по технике пилотирования 9-й воздушной армии истребительной авиации капитан Агарков. После взлета и набора высоты 3000 м выполнялись штопор, боевые развороты, перевороты, горки, виражи, ранверсманы, иммельманы, пикирования, бочки и петли. В заключение спираль, скольжение и – посадка. От взлета до посадки 30 минут и 20 фигур высшего пилотажа: «Общая оценка – отлично. Разрешаю поверку техники пилотирования летного состава из обеих кабин УЛа-7».
В сентябре Урвачев вновь взлетел на спарке вместе с заместителем командира полка, но уже ночью: «Общая оценка – отлично». А через две недели заднюю кабину его УЛа-7 занял инспектор по технике пилотирования Штаба истребительной авиации ПВО страны майор Суворов. 30 минут полета, из них двадцать – «под колпаком»: «Общая оценка: «Хорошо». Разрешаю поверку техники пилотирования в облаках на самолете УЛа-7».
Урвачев и сам интенсивно тренировал летчиков своей эскадрильи – 168 инструкторских полетов за год, но, видимо, недостаточно уделял внимания формальностям. Поэтому новый командир дивизии полковник Петрачев сделал замечание в его летной книжке: «Проверка записей в личной летной книжке. 29.06.48. Оценка о выполнении полета производится формально. Нет разницы по качеству выполнения полета, если посмотреть оценки, лично Вами, Вашего заместителя, командира звена и молодого летчика <…>».
Для обучения летчиков использовались спарка УЛа-7 и устаревший самолет Ут-2. Поэтому, когда в полк поступил новый учебно-тренировочный истребитель Як-11, на котором был уже установлен ряд мировых рекордов скорости для этого класса самолетов, капитан Урвачев, выполнив на нем за 35 минут два полета, получил заключение командира полка: «Общая оценка – «отлично». Разрешаю инструкторские полеты на самолете Як-11».
В это же время, как следует из летной книжки, Урвачев встретился со своим бывшим командиром полка Рыбкиным, который с июля 1946 г. командовал 1-м истребительным авиационным корпусом ПВО со штабом в Хабаровске, в состав которого входила 147-я иад и, соответственно, 34-й иап:
«19.08.48. За быстрое и качественное окончание 4-й задачи курса боевой подготовки ПВО-48. Благодарность. Командир 1 иак генерал-майор Рыбкин».
