Михаил Задорнов - Записки усталого романтика
Грызуны, как и шакалы, тоже чиновники, но только более мелкого масштаба. Этакая чиновничья мелочь. На уровне домоуправлений, жэков, районных администраций... Грызуны – это и налоговая полиция, и таможня, и ГАИ. Грызуны непобедимы. Потому что, даже если грызунам выбить зубы, они станут сосунами!!!
Пока интеллигенты не станут нахалами, нахалы не станут интеллигентами.
Приметы Саванны
Меня поражало зрение моего гида. В совершенно безжизненной для меня саванне он чуть ли не у горизонта замечал каких-то животных. И мы на джипе направлялись к ним. Правда, через пару дней я тоже начал кое-что угадывать. И даже пару раз удивил своего гида. Не потому, что у меня улучшилось зрение, нет. Просто я всегда любил по жизни создавать собственные приметы. Например.
Если, уходя на работу, забыть дома ключи и захлопнуть дверь, то по возвращении с работы придется вызывать слесаря.
Если на работу поехать на метро, то не попадешь в автомобильную аварию.
Если по телевидению официально объявили, что рубль стабилен как никогда, значит, грядет денежная реформа.
Если вы вышли из дома на улицу, а вам навстречу идет женщина с пустыми ведрами, значит, вы живете в деревне.
Создал я свои приметы и в саванне. Если два джипа долго стоят возле какой-то лужи и объективы фотоохотников дулами гаубиц направлены в эту лужу, не шелохнутся, словно ожидают артподготовки, значит, в луже бегемот! Он должен когда-нибудь показаться или хотя бы показать какую-то часть своего паровозного туловища. Особая радость охватывает владельцев «гаубиц», если это будет его пасть, притом зевающая. Достанут зумом до самых бегемотьих гланд.
Если дула фотоаппаратов, как зенитки, поползли в небо, значит, там кружат орлы или коршуны. Если где-то коршунов прибавляется, значит, там скоро кого-то съедят. В саванне кастовость, как в религиозной Индии. Сначала едят хищники. То, что они не доели, разрывают на части гиены. Гиены нападают только по двое и только на поверженных. На больных и слабых. После гиен к делу приступают шакалы. Дольше всех приходится ждать стервятникам. С высоты птичьего полета они порой часами наблюдают за трапезой «высших каст саванны».
Если все джипы, которые есть в пределах видимости, стягиваются к какому-то холмику, а вокруг никого из животных и зверей нет, значит, за холмиком нежатся львы, изредка показывая рыжие загривки. В отличие от сказочных и мультяшечных львов, дикие львы – настоящие семьянины. Они не изменяют своим львицам. При этом, как, ехидно посмеиваясь, похвастал гид, занимаются за холмиками любовью до пятидесяти раз в день. Может, поэтому и появилось выражение «львиное сердце»!
Главная мечта всех фотоохотников – увидеть львов. Ради этого они готовы часами следить объективами, нацелив их в далекие заросли, и как только в них появится взбаламученный львиный загривок, тут же раздаются крики: «Вон он, смотрите – лев, лев!» Но вот, наконец, царь зверей выходит из своего укрытия, потягивается, зевает, фотоаппараты и камеры стрекочут, как на пресс-конференции с политиком высшего эшелона.
Раньше все гиды рассказывали туристам о том, какие хорошие семьянины львы, теперь, по некоему негласному соглашению, об этом умалчивают. Ведь среди туристов есть семейные пары. И, как объяснил наш гид-водитель с той же ухмылкой, у них после такой информации по вечерам в гостинице зачастую вспыхивают семейные ссоры... Мужчины никак не могут объяснить своим половинкам, что женская доля отличается от львиной! Львиная – то, что достается львице от любви, а женская доля – то, что остается женщине после развода.
Рождаемость надо увеличивать в постели, а не на митингах.
Отцы и дети
Больше всего мне запомнилось, как семья гепардов шла на охоту. Вернее, мама вела своих гепардят-тинейджеров обучаться уму-разуму.
Шла гепардиха не торопясь. Ступала бесшумно. Глаза ее были, как два прицела, наведены четко на жертву. Хотя саму жертву мы не видели, даже через суперзумы наших объективов. Детишки, как и подобает подрастающему поколению с неокрепшей гормональной системой, нехотя тащились за ней, глазея по сторонам. Головы их то и дело вертелись, как флюгеры на ветру. Гепардята совершенно не хотели ничему обучаться. Тем более самостоятельности. Отвлекались на пение птиц, другие далекие загадочные звуки саванны. По дороге успевали обнюхивать неведомые им травы. Точь-в-точь как наша современная поросль – нюхали травку!
Иногда мама резко оборачивалась, строго, по-гепардьи, делала им телепатический выговор. Гепардята тут же послушно, подражая маме, вытягивались, пытались напружинить походку и очень старались навести еще неопытные, крутящиеся, как на шарнирах, глаза на жертву. Однако стоило маме отвернуться, как у них снова начиналась болтанка во всех частях их неокрепших туловищ, и они снова начинали отвлекаться на пение птиц, стрекотание цикад и... травку! Как и у человеческих детенышей, у них было современное клиповое мышление.
Мы медленно и осторожно следовали за ними на джипе. Постепенно к нам присоединялись другие джипы. Все ощущали себя режиссерами и операторами телепрограммы «Discovery».
Неожиданно для всех мама остановилась. Села на задние лапы. Вытянулась вверх. Получилась такая пирамидка с головой-флюгером на вершине. Практически не поворачивая туловища, обернулась посмотреть на детишек – ровно на 180 градусов. Из чего я сделал вывод, что остеохондроза у нее никогда не было! В мануалисте она не нуждалась. Гепардята тоже уселись пирамидками. Все внимательно смотрели вперед. Там, метрах в двухстах, паслись в траве два молоденьких кабанчика-бородавочника. Совсем поросята. Дурошлепы отбились от стада. Они тоже были тинейджерами и тоже не слушались своих родителей. Ковырялись пятачками в траве и совершенно не чувствовали опасности. Обедали, не зная, что сами уже практически стали обедом.
Я снова вспомнил мудрость великого китайского философа Конфуция: «Те молодые птицы не попадают в силки, которые летают со старыми птицами».
Остановились все джипы. Объективы видеокамер замерли. Гепардиха не торопилась. То ли ей не очень хотелось есть, то ли она считала поросят не самой вкусной едой. Может, выжидала, а вдруг проскользнет мимо какой-то более изысканный десерт? Так они и продолжали сидеть, контролируя взглядами поляну и закрепляя за собой юридическое право на поросят. Ни одному шакалу уже не дозволялось ступить на эту поляну.
Мы все простояли, как в стоп-кадре, минут двадцать.
Вдруг вся семья гепардов, как по команде, развернула головы-флюгеры на 90 градусов и еще выше вытянулась.
Вдали появилось стадо косуль – возможное спасение для поросят! Поодаль, отстав от стада, паслись две одинокие косули. Такие же тинейджеры-дурошлепы, которые тоже не читали Конфуция.
