Бранимир Станоевич - Усташский министр смерти
РУЖА РУПЧИЧ:
"… Во время моего пребывания в лагере начиная с мая и до конца 1942 года усташи доставляли в лагерь целые партии женщин и детей. Детей сразу отделяли от матерей, их отправляли на работу в Германию, если же они были нетрудоспособными, убивали и мать, и ребенка. Дети были в возрасте от 2 месяцев до 10-12 лет. Питание и обращение с детьми в лагере были хуже некуда. Грудным детям вообще не давали пищи, и они умирали от голода, остальных же кормили сырым человеческим мясом, от которого они заболевали поносом, вплоть до выпадения кишок. Спали на полу, почти голые, в результате чего умирало по 30-40 человек в день. В июле 1942 года усташи отобрали около 2 тыс. детей якобы нежизнеспособных, сложили их штабелями, как дрова, в одной из комнат и удушили газом. Более здоровых, закаленных детей оставили в живых, и они, как я уже говорила, продолжали умирать медленной смертью. В конце концов оставшихся в живых детей погрузили в машины и отправили в Яску.
Когда дети умирали, их трупы складывали в кучу во дворе, откуда могильщики уносили их на кладбище, но случалось, что отдельные трупы лежали во дворе по нескольку дней".
ОТО ЛАНГФЕЛЬДЕР:
"… В июне 1942 года прибыла комиссия для осмотра лагеря. В связи с этим всех детей в возрасте до одного года поместили в усташскую больницу. Как только комиссия уехала, все дети были убиты".
ЭДО ДОЛИНАР:
"… По моим подсчетам, в лагере было убито от 6 до 7 тысяч детей".
ВИНКО ЗДРАВЕЦ:
"Примерно 22 октября 1944 года усташи уничтожили около 200 детей. Это была последняя группа детей, находившихся в лагере".
ДАМНЯНА ЗВЕЧЕВАЦ:
"11 октября 1942 года усташи погнали жителей нашего села Кукуневац в лагерь. Меня вместе с моей семьей затолкали в церковный двор. В тот день мой муж, покойный Михаиле Звечевац, был убит в Кукуневаце вместе с другими 780 жителями этого села.
В церкви крестьян разделили: мужчин в возрасте от 13 до 50 лет (всего 780 человек) убили топорами и кувалдами.
Мы же, оставшиеся в живых, около 10 часов двинулись к вокзалу. Нас, партизанские семьи, отправили в лагерь. Мы шли по дороге, но старик Миле Катич отстал от нас. Подошедший к нему усташ убил его ножом. Спустя некоторое время усташи сбили с ног дочь Петра и Мары Нежич и зарезали ее. Так же они поступили с одной старушкой, которая не могла больше идти. Ее звали Джурджа Крайинович.
По прибытии на станцию в Кукуневаце нас сразу же затолкали в вагоны для скота и повезли в направлении Банова-Яруги, где поезд на какое-то время остановился. После этого он поехал в сторону Окучани. На станции нас, женщин с малыми детьми, посадили в грузовики и привезли в Стара-Градишку.
Нас выгрузили у лагеря, обнесенного забором высотой около 3 метров с тремя рядами колючей проволоки наверху.
В воротах стояли усташи, которые обыскивали и избивали нас, отбирали деньги, золотые вещи, одним словом, все, что представляло хоть какую-нибудь ценность.
В лагере с левой стороны стоял небольшой дом. Туда усташи завели Елу Джуранович и Мару Вулетич и там убили их.
Стариков – Милоша Цыгановича, Джуро Звечеваца, Петара Джодана, Дане Марунича и других моих односельчан – разместили на втором этаже здания. Мы же все остались во дворе и не смели никуда отлучиться, так как у забора на сторожевой вышке стояли охранники с ручным пулеметом, и стоило кому-либо отойти в сторону, как его тут же убивали из пулемета.
Одного из наших односельчан – Дане Марунича – усташи принялись жестоко избивать в его камере. Он стал громко кричать, и они его тут же убили.
Полтора месяца промучилась я со своим 18-месячным ребенком во дворе лагеря, где одеялом нам служило небо, а простыней – сырая земля. Была поздняя осень, и мы вместе с моими односельчанами терпели все невзгоды, связанные с непогодой, а также другие страшные муки.
Из еды мы получали один раз в день заправленную кукурузной мукой баланду с плавающими горошинами, кусочками картофеля, кукурузной соломой, часто в ней попадался крысиный помет. Гигиенические условия были ужасными. Я видела, что утром людей куда-то уводили, и они больше не возвращались. И так было каждый день!
Как я уже говорила, обращение с нами усташей и усташек было очень жестоким, просто невыносимым. Я вспоминаю, как узники выкопали в лагере траншею трехметровой ширины и такой же глубины, вероятно, она послужила могилой для заключенных.
После месячного пребывания в Стара-Градишке нас, матерей с детьми, собрали и отправили поездом в лагерь Сисак.
Как только мы прибыли туда, у нас сразу же отобрали детей. Забрали и моего сына, Михаиле Звечеваца, и больше я его не видела. Женщин тут же отвели в какое-то помещение, где нас остригли наголо, а затем издевались над нами, обливая то горячей, то холодной водой, невзирая на наши страдания. В лагере я сильно страдала от поноса, так как в еду добавляли каустическую соду и другие "медикаменты". Обо мне заботилась и лечила меня моя односельчанка Савета Липар.
Мне известно, что детей морили голодом. Четырехлетний ребенок женщины из нашего села Милицы Шарчевич грыз от голода свои пальцы и в конце концов умер в лагере от истощения.
Я знаю также, что многих молодых женщин отправляли в Германию, а беременных – в Ясеновац, где они распрощались с жизнью.
Через 14 дней после прибытия в Сисак мне удалось вместе с женщинами, у которых был пропуск, бежать и вернуться домой в Кукуневац".
ДРАГА РАДЖЕНОВИЧ-ПАВКОВИЧ:
"Это было в апреле 1942 года, по-моему, в понедельник. Мы с мужем целый день работали в поле – сеяли кукурузу. Нам уже оставалось засеять небольшой участок. Но муж, Никола, сказал, что хватит на сегодня, закончим завтра. Мы пришли домой уставшие, сделали все дела по дому, поужинали и легли спать.
Утром во вторник нас разбудили усташи. Сонных, не одетых, нас погнали на школьный двор. Сказали, что будут выступать перед нами с речью, приказали не беспокоиться и не разбегаться.
Речь должен был произнести усташский сотник, имени которого я не помню, но он так и не появился. Когда же все собрались возле школы, нас погнали к шоссе. Это шоссе, которое ведет от Липика к Окучани и Босанска-Градишке. На шоссе уже стояли грузовики и "черный ворон".
Нас в спешном порядке затолкали в грузовики и повезли на восток по направлению к Окучани, а затем в лагерь Стара-Градишка. При погрузке в машины нас отделили от мужчин, а когда привезли в лагерь, то всех мужчин старше 15 лет развели на одну сторону, а женщин и детей – на другую.
Я помню какую-то хибару, напоминающую свинарник, длинную и низкую, расположенную рядом с "башней". В нее втиснули столько узников, что там нельзя было пошевелиться. В конце этого строения было одно маленькое окошечко, через которое оно проветривалось.
