Владимир Липилин - Крылов
И все-таки рискнули позвонить. «Приезжайте», – услышали в ответ. Собрались, поехали, а червь сомнения грызет: «Сами в тупик зашли, вон сколько нас, да еще почтенного старца за собой тянем».
Алексей Николаевич сам встретил нас и прямо с порога – к делу:
– Ну-ка, ну-ка, друзья-моряки, показывайте, что там у вас стряслось.
Разложили чертежи, изложили соображения, привели расчеты и недоуменно развели плечами.
– Значит, заваливается не туда, куда нужно, непослушник? Так… – Алексей Николаевич взял карандаг и, нацелился им на общий вид прибора. – Ничего не произойдет, если мы займем некоторое пространство внутри перемычками по всей окружности, создадим нечто вроде внутренних булей?
– Ничего, – как удивленные школьники, подтвердили мы в один голос.
– Преотличненько, друзья-моряки… Ну-с, а образованные перемычками полости заполним… заполним, – размышляя, повторил Алексей Николаевич, – пожалуй, водой. Да – водой… Отличный вы прибор соорудили, трузья-моряки, отличный.
Честное слово, до сих пор краснею за всех нас и радуюсь той простоте, с какой Алексей Николаевич помог разрешить нам большую проблему.
Один эпизод нз жизни Крылова, маленький штришок в великом деянии, которое он совершил.
Во время финской войны потребовался ремонт большого дока. При обследовании его встал вопрос о том, что делать с батопортом. Два ученика академика, уважаемые на флоте профессора Ю.А. Шиманский и П.Ф. Папкович, высказали свои соображения: первый предложил построить новый железобетонный батопорт, второй соглашался, что батопорт должен быть новым, но не железобетонным, а просто железным.
Узнав о действиях и предложениях своих учеников, Крылов не пощадил их нарукавные адмиральские шевроны: «А вы речь главы нашего правительства слышали?.. У нас имеются золотые мастера на все руки, поручите им сегодня это дело, и вам через три дня доложат об исполнении работы… Немедленно чинить старый батопорт!»
«В моей памяти, – вспоминал Шиманский, – особенно запечатлелся следующий, хотя и мелкий, но весьма характерный случай из консультативной деятельности Алексея Николаевича этого периода (30-е годы.— В.Л.). Во время одной из встреч с Алексеем Николаевичем я между прочим сказал, что органы технической безопасности требуют снабжать концы воздушных трубок из цистерн с жидким горючим устройством, предохраняющим проникновение пламени, настаивая при этом на использовании для этой цели запатентованной конструкции, с солидной оплатой ее изобретателю. Спустя несколько дней Алексей Николаевич со словами: «Вот что вам нужно» – кладет на стол какой-то блестящий круглый комочек, который оказался появившейся в то время в продаже обыкновенной металлической губкой для чистки кухонной посуды. Такая губка, будучи вложенной в конец воздушной трубки, задерживает проникновение в нее пламени не хуже, чем сложная запатентованная конструкция».
В 1929 году Крылов опубликовал статью, одно название которой вызывает у человека удивление необычностью для творчества ученого: «О распространении электрического тока по кабелю». Первыми и, конечно, самыми благодарными читателями этой статьи стали… электротехники, запутавшиеся в объяснении основного стержня своей работы, недаром, видно, академик Вологдин, то ли в шутку, то ли всерьез, признавался: «Вето жизнь занимаюсь электричеством, но что оно такое, воздержусь определять».
«Шутили» всерьез гении и до Крылова и Вологдина. Например, Чебышев написал статью «О кройке платья», а Жуковский «Об ударе в водопроводном кране». Нет нужды замечать, что эти «шутки всерьез» ответили на важные принципиальные вопросы науки и практики.
Тогда же, в один из поздних октябрьских вечеров 1929 года, почти напротив дома на невской набережной Васильевского острова, где с недавних пор стал жить Крылов, пристал катер… Ну, катер как катер, чего же в том особенного – в том районе Нева и широка и глубока для маневра, так что и океанским судам швартоваться незазорно.
Конечно, это так, но одно дело океанский лайнер и совсем другое – тот катер. Он сиял какой-то невероятной прибранностью, его медные части горели такой на-драенностью, что казалось, будто весь корпус катера источает радужный свет. В потоках этого света полоскался флаг с тремя звездами, что означало пребывание па борту катера самого командующего флотом. Впрочем, после швартовки сияющего, как каска пожарного, катера _ ни на нем самом, ни вокруг на набережной не было видно моряков.
Через некоторое время с борта катера легко сошел военный моряк и, ничем пе выдавая в себе морского волка, направился по площади к «дому русских академиков».
Это и был сам комфлота флагман второго ранга Галлер, дореволюционный морской офицер из обрусевшей с петровских времен немецкой семьи, безоговорочно перешедший в октябре 1917 года вместе с командуемым им крейсером на сторону восставших.
На звонок комфлота дверь открыл сам хозяин.
– Позвольте, Алексей Николаевич?
– Рад видеть, Лев Михайлович, прошу!
Гость и хозяин, поздоровавшись в просторной прихожей, прошли в кабинет, напоминавший одновременно и библиотеку и штурманскую рубку из-за стоящих там и тут морских приборов, изобретенных Крыловым.
Сидя в глубоких кожаных креслах, как водится, повспоминали старину-матушку и одного моряка из нее, в известной степени предшественника гостя, вице-адмирала Эссена… Разве мог о нем не вспомнить Крылов: «Воеводский, будучи морским министром, образовал под личным своим председательством многолюдную (более 30 человек) комиссию из начальников частей и учреждений для выработки нового «Наказа» по управлению Морским министерством.
Заседания этой комиссии происходили в кабинете министра, тянулись часа по четыре еженедельно, при мне в течение 18 месяцев. Я был на первом заседании, увидал, что ничего путного не будет, ходить перестал; но как-то мне было дано знать, чтобы на ближайшем заседании я присутствовал, и я не пожалел, ибо командующий Балтфлотом вице-адмирал Н.О. фон Эссен учинил скандал, ставший известным всему флоту.Н. О. фои Эссен, наслушавшись бесплодных речей, попросил слова.
– Ваше высокопревосходительство, ничего путного из ваших проектов не выйдет, пока вместо настоящих людей будет такая дрянь, как все ваши чиновники.
– Но, Николай Оттович, среди присутствующих…
– Да я, ваше превосходительство, говорю не только о тех, у которых узкие погоны на плечах (гражданские чины), а и о тех, которые носят широкие погоны (генералы и военные чины).
Под общий хохот Воеводский закрыл заседание, опасаясь, что Эссен, годами не сходивший с палубы кораблей, прибегнет к более сильным, «палубным» выражениям.
