Семен Донченко - Флагман штурмовой авиации
Я взглянул на карту, и меня взяла оторопь: это же в сотне километров от переднего края, в глубоком тылу гитлеровцев! Но приказ есть приказ.
С оперативной группой штаба мы перелетели на аэродром. Разместили полк, заправили самолеты горючим и боекомплектами, стали готовить его с подполковником Чернецовым к боевым действиям.
После осмотра аэродрома, который нам уже сдали танкисты, решено было в направлении двух дорог, ведущих с востока и запада, а также у просек леса поставить секреты. Для их усиления из бойцов БАО мы организовали подвижную группу на автомашине. Установили дежурство воздушных стрелков на трех «илах», укрепив самолеты в горизонтальном положении. Пару штурмовиков «подвесили» над аэродромом — для ведения разведки и на случай отражения нападения противника с земли.
Связь с командиром корпуса держали постоянную. На повестке дня стояли как бы две задачи: первая — поддерживать наших танкистов, пробивающихся на север к Берлину, и вторая — не дать отступающему противнику возможность разгромить аэродром.
С рассветом началась боевая работа: штурмовики парами обнаруживали блуждающие группы противника, рассеивали их, постоянно докладывали данные о наземной обстановке. Во второй половине дня ведущий одной патрулирующей пары доложил по радио, что в пяти-шести километрах движется к аэродрому танковая колонна численностью до тридцати единиц.
Ситуация складывалась довольно-таки критическая. Дао команду подготовить все самолеты к вылету, я решил провести доразведку с воздуха.
При подлете к колонне, направляющейся к Цвитову, возникло сомнение: могут ли потрепанные в бою немцы двигаться так уверенно. Спустившись ниже, обнаружил наши тридцатьчетверки. Сделав над ними круг, увидел машущих танкистов. Покачав им в ответ крыльями, передал на аэродром: «Вылет отставить!»
Как оказалось, через Цвитов форсированным маршем спешили к Берлину танкисты генерала А. А. Лучинского.
Огненный вал уже захлестывал логово фашизма. Одновременно танковые соединения, взаимодействуя с общевойсковыми, осуществляли маневр по окружению и расчленению берлинской группировки.
Так, в кольце окружения оказались две изолированные между собой группировки: одна — непосредственно в Берлине, другая, получившая название франкфуртско-губенской и состоявшая из 14 дивизий и ряда отдельных частей, — в лесах юго-восточнее его. Эту группировку Гитлер намеревался использовать для деблокирования своей столицы.
Перед штурмовиками корпуса встала весьма ответственная задача: во-первых, помочь 4-й танковой армии надежно закрыть пути выхода противника на юго-запад, во-вторых, не допустить к Берлину 12-ю армию Венка и, в-третьих, не выпустить остатки 9-й армии противника, уже раздробленной нашими ударами и прорывавшейся в районе Луккенвальде на запад, в американскую зону.
Войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов продолжали штурмовать Берлин и в то же время занимались планомерным уничтожением живой силы и техники армии Буссе, двигающейся к Берлину для соединения с армией Венка. Куда бы разрозненные блуждающие «котлы» не пытались прорваться, их повсюду встречали истребительно-противотанковые полки и бригады.
«Не было спасения врагу и от нашей авиации, — впоследствии писал член Военного совета 1-го Украинского фронта генерал К. В. Крайнюков, — непрерывно преследовавшей и беспощадно уничтожавшей большие и малые „котлы“. Гитлеровцам особенно крепко досталось в районе Барута, где образовалось настоящее кладбище разбитых и обгоревших немецких танков, бронетранспортеров и другой боевой техники. Мощные удары по врагу наносили эскадрильи и полки 1-го гвардейского штурмового авиакорпуса…»[34]
Оценивая обстановку, в частности связанную с деблокированием окруженной берлинской группировки, маршал И. С. Конев на совещании в штабе фронта сказал: «Думаю, что Лелюшенко при поддержке Рязанова сумеет охладить пыл Венка…»
Прибыв в штаб корпуса, Василий Георгиевич ознакомил меня, полковника Шундрикова и генерала Баранчука с приказом, в котором четко определялись задачи по отражению контрудара 12-й армии немцев. Затем генерал Рязанов отбыл в полки.
…Выслушав доклад майора М. Степанова, командир корпуса приказал вызвать Героя Советского Союза старшего лейтенанта Т. Бегельдинова. В ожидании летчика склонился над крупномасштабной картой.
Задача была сложной: подойти к Берлину со стороны Луккенвальде. Там западнее города был мост. Следовало осмотреть его. Затем — курс на Потсдам. Разведку провести аккуратно. Высота полета домой — пятьдесят-восемьдесят метров.
Уловив удивление Бегельдинова по поводу указанной высоты, генерал сказал:
— Полет очень сложный, и такая высота будет наиболее безопасной.
Через несколько минут штурмовик был в воздухе. Позади остался Луккенвальде, до Берлина — не более двадцати километров.
Неожиданно перед собой разведчик увидел поле аэродрома. На нем несколько истребителей. Форсируя газ, Бегельдинов поспешил подальше от опасного места.
А с земли настойчиво запрашивали: — Тринадцатый, почему молчишь? Почему молчишь?
И только когда вражеский аэродром остался далеко позади, Талгат сообщил его координаты, количество истребителей.
Под крылом — берлинские пригороды. В скверах, на площадях и на крышах домов — сотни зенитных установок. Вот и мост. По нему в несколько рядов идут танки, бронетранспортеры, автомашины с пехотой.
Бегельдинов не выдержал, заикнулся об атаке, но в наушниках раздался резкий голос командира корпуса: «Отставить!»
У Потсдама «визит» советского штурмовика не на шутку встревожил зенитчиков. Пришлось развернуться и зайти с другой стороны. Но и тут попетлял, пока «оторвался» от зенитчиков. И все же одну батарею заставил умолкнуть.
Возвращаясь с ценными сведениями о противнике, Бегельдинов обошел стороной упомянутый аэродром, пересек линию фронта. Правда, теперь на его поле не красовались ровные ряды «мессершмиттов», а валялись лишь их дымящие обломки.
На КП полка старшего лейтенанта Бегельдинова встретил генерал Рязанов и крепко обнял засмущавшегося казахского паренька.
После Бегельдинова на разведку ушел лейтенант А. Расницов в паре с младшим лейтенантом Н. Любушкиным. Этим повезло меньше. Собрав данные о противнике, они наткнулись на «фоккеры». Понадеявшись на прикрытие четырех «яков» и ослабление активности немецких летчиков, сами утратили бдительность.
Уходить было поздно. Два «фоккера» ринулись в атаку на разведчиков, остальные потянулись к истребителям.
