Наталья Тендора - Леонид Быков. Аты-баты…
Он играет своего героя предельно точно, с большим чувством, умело и деликатно «ведя» своих партнеров, задавая тем самым всему актерскому ансамблю верный тон. Исполнительская раскованность, широта, щедрость Леонида Быкова на бытовые, в сущности, но такие важные комедийные характеристики и легкий, филигранный переход к иной исполнительской манере – строгой, сдержанной вновь подтверждают его глубокий драматический потенциал. И здесь особенно впечатываются в память две сцены – та, в которой Титаренко узнает о гибели Смуглянки, и финальная – у могилы летчиц.
Подобная работа требовала от актера полной самоотдачи и уверенности в собственных силах. Надо не забывать, что на площадке Быков выполнял еще и режиссерскую миссию, а значит, двойная ответственность требовала от него поистине титанических усилий. Быков работал с утра до ночи. После очередного эпизода садился на землю и вытирал пот с лица. «Сейчас продолжим, только отдохну немножечко», – говорил он, держась рукой за сердце.
«Его гимнастерка, как у справжнего (по-русски – настоящего) летчика, не просыхала и была белой от пота, – воспоминает актер Владимир Талашко, исполнитель роли лейтенанта Скворцова. – Она до сих пор стоит у меня перед глазами, стоит прямо на земле, твердая – от высохшего пота и соли. Он успевал и сам играть, и нас, молодых актеров, – учить, и еще в камеру как режиссер-постановщик смотреть. Леонид Федорович на тот момент сыграл полсотни ролей (здесь Владимир Дмитриевич, к сожалению, ошибается. – Н.Т.), а для меня это была только вторая роль, но относился он ко мне, как к равному. Есть в украинском языке слово «лагидный», что по-русски означает «нежный». Так вот Быков-режиссер удивительно нежно и бережно относился к окружающим, он никогда не поднимал голоса на гримера, оператора или актера».
Виктор Мирошниченко, актер: «И еще одна особенность таланта актера, режиссера и человека Леонида Быкова вспомнилась мне: удивительное чутье органичности. В кадре у него органично все: и натура, и реквизит, и поведение актера, и текст, им произносимый, и звук, и музыка, и даже то место, точка, где стоят камера и оператор. Все – правда. Все – жизнь.
Никакой позы, никакой фальшивой фразы и в жизни. Разговор с нами, актерами, почти всегда касался отвлеченных тем. И о футболе (он страстно болел за киевское «Динамо»), и о рыбацких делах (с Володей Волковым они часто толковали о том, как варить горох для рыбы и для какой), и о песне… Да мало ли тем диктует нам каждый день?
Но во всех этих якобы необязательных разговорах никогда не забывал Леонид Федорович о тех, кто рядом с ним. Удивляюсь до сих пор, откуда и как он узнавал обо всех наших житейских бедах и затруднениях: кому квартиру не дают, кого не снимают… И что важно, не просто словом помогал, но действовал. В самом прямом смысле слова: ходил по кабинетам, доказывал, убеждал, не боялся и с трибуны сказать свое мнение по тому или иному вопросу.
Любимое его выражение «будем жить, пехота!» я принимаю как наказ жить только по тем отметинам, которые он оставил в моем сердце».
Актер Дмитрий Миргородский, снимавшийся у Леонида Федоровича в небольшой, но яркой роли – капитана пехоты, так отзывался о его режиссерском таланте: «Быков относится к тем редким людям, которые дарят миру кинооткрытие. Он подарил миру целое созвездие артистов, мало кому известных ранее: Иванова, Подгорного, Талашко, Сагдуллаева. И уже известного Алексея Смирнова он восславил в новом качестве. Он относится к роду озаренных людей, которых можно назвать одержимыми, вечно влюбленными, парящими. Это крылатые люди-птицы. Мне кажется, Быков был птицей. Он был жаворонком. Сколько времени уже нет в мире Быкова, а жаворонок в небе…
Во время съемок «Стариков» я как-то сильно подвел Леонида Федоровича. У меня как раз были гости – грузинская компания. Гуляли мы «до упора». А утром на съемках я заговорил… с грузинским акцентом. Первый дубль. Второй. Акцент не уходит. «Митя, – волновался Быков, – ну ты же русский солдат, у нас уже есть в картине грузин». Сцену сняли с первого дубля, но только на второй день. А когда Быкова отчитали за то, что он позволяет актерам снимать по три дубля, режиссер спокойно ответил: «Извините, вы не по адресу. Это были технические проблемы с пленкой, и я их уже решил». С ним можно было идти в разведку».
Роли «желторотиков» в картине исполняли молодые ребята, студенты Театрального института им. Карпенко-Карого, как тогда говорили, далеко не «престижного» вуза. Они, вживаясь в свои образы, бегали по студии в военном обмундировании периода войны. В летной форме, со звездой Героя Советского Союза ходил и Леонид Федорович, по фильму комэск Титаренко.
Его забота затрагивала всех, каждому артисту он старался создавать комфортные условия. К моменту приезда на съемочную площадку группу уже поджидали четыре бидона парного молока и булочки. Быков успел продумать и это, договорившись с бабушками из соседнего села. Несмотря на свою загруженность, успевая погонять со всеми в футбол, отсняться и отснять других.
Владимир Талашко: «В группе у нас было много молодежи, дебютантов – тогда еще студентов театрального института. Леонид Федорович стремился создать такую атмосферу в группе, когда все – одна семья, единый коллектив. Для этого он и придумал «анкету», чтобы получше узнать ребят, участвовать в их человеческом становлении, заинтересовать и приобщить их к творческому процессу. Ведь они же – совсем мальчишки! А наша картина – их первое боевое крещение. Он любил их, наших «желторотиков», заботливо и терпеливо, совсем по-отечески». Все актеры отвечали ему любовью. Вот только несколько воспоминаний, красноречиво это подтверждающих:
Евгения Симонова (Маша): «Ну, что там я? Первая картина. Ничего вообще не соображала. И как же было, тем не менее, легко, потому что все на меня смотрели и на всех с какой-то такой любовью и такой верой, что казалось, что все, действительно, сможешь».
Сергей Подгорный (Смуглянка): «Леонид Федорович Быков задумал необычный фильм про войну и решил пригласить не маститых актеров, а пацанов – ровесников героев сценария. Нас с Кузнечиком он нашел в театральном. Помню первое знакомство с Киностудией Довженко: май месяц, деревья цветут, на крыльце стоит тоненькая девочка Женя Симонова, воплощение чистоты и наивности.
Состояние влюбленности испытывали все актеры, и все благодаря атмосфере, которую излучал Быков. Мы, «желторотики», тогда сразу решили, что эта сказка и есть кино, но волшебный мир доброты, созданный режиссером, оказался, увы, исключением, «зигзагом», а не правилом… О Быкове говорить не могу, больно. И не имею права, не оправдал его надежд. Будь он жив, и моя, и Кузнечика судьба сложилась бы иначе. Он бы не умер, это однозначно. Когда актер не востребован, он тихо и незаметно тлеет…
