Клара Лучко - Я - счастливый человек
Стадион оживился, публика хохотала…
А один из актеров выступал с монологом Василия Теркина. Артист был в плащ — палатке, надеялся, что военная форма поможет скрыть его полноту. Перед выходом он подозвал кого‑то из молодых и говорит:
— Я должен надеть корсет, а ты будешь шнуровать. Я тебя не обижу, сочтемся…
Молодой коллега затянул ему корсет, накинул плащ — палатку, надел пилотку, приладил вещевой мешок. Выходит актер на середину стадиона, а в монологе такие слова: «Я от тетки родился…»
Видно, актер как‑то выдохнул активно, корсет не выдержал и лопнул, а живот вывалился…
В микрофоне треск, стадион смеется. Как раз на словах «Я от тетки…».
Мы с Аллой Ларионовой и Колей Рыбниковым тоже принимали участие в таких представлениях. Играли сцену из «Двенадцатой ночи». Сыграли ее, наверное, раз пятьдесят. И вот на одном из представлений я забываю текст. Алла мне тихо говорит:
— Ты что, забыла?
Я киваю.
Алла, еле сдерживаясь от смеха, говорит:
— Ну? «Шекспир, как известно, написал «Двенадцатую ночь» в стихах…»
А я вдруг говорю:
— Ну, в общем… я не та, за которую вы меня принимаете.
И мы уже обе еле сдерживаемся от смеха.
Кое‑как закончили номер и совершаем круг почета на украшенной цветами машине. Когда машина остановилась, к нам подошел Коля Рыбников, он должен был ехать на этой машине — следующим был его номер. Он был просто возмущен и ругал нас. Он не понимал, как можно забыть текст!
Коля сел в машину и уехал. И вот послышалась фонограмма музыки, а петь он должен сам. Он начинает: «Не кочегары мы, не плотники…» И вдруг — ля, ля, ля… И так до конца песни больше ни одного слова не произнес! Когда он нас потом встретил, то сказал:
— Представляете, когда началась музыка, я подумал: «Вот ненормальные, как можно забыть текст», — и к своему ужасу напрочь забыл слова песни.
Но это так, к слову.
Не только для зрителей, но и для актеров суббота и воскресенье тоже были праздниками. Хотя искусство кино — дело коллективное, все же мы очень одиноки. Да еще ранимы, остро переживаем, если не приглашают сниматься, не зовут на концерт. Очень сложно побороть это чувство… нет, не зависти, а обиды какой‑то: почему вот ему дали эту роль, почему не мне? Тем более что каждый как бы завышает меру собственных возможностей.
Есть такая притча. Приглашает актер знакомого посмотреть спектакль. После спектакля знакомый поздравляет актера:
— Знаешь, я получил удовольствие, но, понимаешь, вот в последнем акте…
Актер перебивает знакомого и говорит:
— Как жалко, что ты пришел сегодня… Вот я прошлый раз з- замечательно играл эту сцену, а сегодня она как‑то не пошла…
А стадион чем хорош? Мы все здесь как бы равны, зрители всех хорошо принимают. Так что это праздник и для нас, а не только для зрителей.
Каждое выступление на стадионе — это еще и знакомство с новым городом, с его достопримечательностями.
Не могу сосчитать, да и никогда не считала, сколько городов я объехала вместе с товарищами. Часто с нами выступал Петр Глебов. На стадионах он был в костюме Григория из фильма «Тихий Дон» и въезжал на лихом скакуне. Однажды я встретила его в Доме кино и спрашиваю:
— Петя, почему тебя не было в прошлый раз?..
— Да я уже все стадионы обскакал.
Мне запомнился Петрозаводск. Туда приехали Иван Семенович Козловский и дочь Шаляпина Ирина Федоровна. Не только зрителям, но и нам было интересно послушать, как она выступает, о чем будет говорить. Ну и, конечно, послушать Козловского.
С Иваном Семеновичем у меня были какие‑то особо теплые отношения. Когда‑то, в далекой молодости, он жил в Полтаве, учредил в музыкальной школе именные стипендии, и горожане его чтили и уважали. Поэтому и ко мне он относился очень тепло, ведь мы были земляками.
Увидела я Ивана Семеновича перед выступлением, как раз когда должны были объявить его выход.
Стадион огромный, лиц с трибун не видно. Но, тем не менее, он настолько серьезно относился к своей работе, что был загримирован так же, как и перед выходом на сцену Большого театра.
Пел Иван Семенович, конечно, под фонограмму. На стадионе иначе нельзя. Зрители его приветствовали и вызывали на «бис».
После Козловского выступала Ирина Федоровна Шаляпина. Немолодая, плотно сложенная женщина. Она обладала острым взглядом, все понимала, замечала какие‑то интересные подробности и с тонким юмором про это рассказывала. И, конечно, она рассказывала об отце и пела под гитару.
После выступлений многие актеры остались в Петрозаводске на один день, чтобы посмотреть Кижи. Туда ходил маленький пароходик, на котором мы решили на следующий день отправиться к благословенным местам.
И вот я сплю в номере гостиницы и мне снится сон. Будто я выхожу замуж за Козловского. Есть известная картина «Неравный брак», и я точно вижу эту мизансцену — Козловский во фраке, я в белом подвенечном платье. И думаю, зачем же я выхожу за него замуж. Он старый, а я молодая. Ну зачем я согласилась…
Тут я проснулась. Утром, когда мы с Лидой Смирновой сели на пароходик, курсирующий в Кижи, я, смеясь, рассказываю ей, какой видела сон…
Кижи — это не просто музей на открытом воздухе, это чудо. Удивительные храмы, шедевры русского зодчества.
Мы с Лидой подходим к храму, а там собралось уже человек семь. Все ждут, когда подойдет их очередь.
Открывается дверь, и выходит из храма Иван Семенович. Лида меня в бок толкнула, смотри, мол, жених идет…
Козловского всегда сопровождали поклонницы. Среди них были известный математик, доктор наук, какая‑то дама в шляпе и, конечно, его секретарь. В окружении этих влюбленных, обожающих женщин он вышел из церкви. Увидел меня, подошел. Мы поздоровались.
— Я вас приглашаю сегодня в ресторан. Пожалуйста, в три часа приходите на обед.
Мы с Лидой поблагодарили Ивана Семеновича и пошли осматривать Кижи.
Потом вышли на небольшую площадку и видим, как Иван Семенович Козловский косит траву. Рядом лошадка, запряженная в телегу. Иван Семенович в соломенной шляпе, закатал рукава и косит. А сопровождающие его дамы снимают на кинокамеру.
Мы стали в сторонке, а он повернулся, увидел нас.
— Хорошо, что я вас встретил… Мы сейчас на лодке поедем кататься, объедем весь остров. Если вы хотите, то пожалуйста…
Мы, конечно, с удовольствием согласились, хотя это вызвало едва уловимое недовольство сопровождающих. Но мы не обратили на это никакого внимания. Если нас пригласил Иван Семенович, то мы должны это приглашение принять.
На причале уже стояли две моторные лодки. Подошли Ирина Шаляпина, ее гитарист, директор оперного театра из Петрозаводска, с ним солистка театра.
