Одри Хепберн - Признания в любви. «Образ чистой красоты» (сборник)
После моей первой поездки Юбер сказал удивительную страшную фразу:
– Одри, ты можешь ввести моду на благотворительность.
Я ужаснулась:
– Юбер, как ты можешь такое говорить?! Какая мода на благотворительность?!
Он возразил очень разумно:
– Одри, по всему миру люди стремятся подражать своим любимцам, если твоя популярность будет способствовать притоку средств на счета ЮНИСЕФ, замечательно. Но если вслед за тобой, пожертвовав, люди еще и задумаются над этими проблемами и почувствуют внутреннюю необходимость помочь – это будет лучшее, что ты можешь сделать.
Как же он был прав! Мы с Робом начали бесконечную череду встреч, интервью, заявлений, телепередач… все с целью пробудить у людей желание помочь. Можно встретиться с высокопоставленными чиновниками и, уповая на их совесть, убедить выделить дополнительные средства на какой-то проект, но куда нужнее заставить многих простых людей в Америке, Европе, Японии, в обеспеченных странах вспомнить, что не всем и не везде живется легко, и если взрослые часто виноваты в этом сами, то вины детей в их несчастьях и бедствиях нет никакой.
Иногда во время встреч нас охватывало настоящее отчаянье, но мы старались не подавать вида, убеждали и убеждали. Простые слова чаще дают куда лучший результат, чем громкие, эффектные заявления. Я научилась говорить четко и почти афористично перед камерами и просто, по-женски, на благотворительных встречах. София Лорен советовала:
– Покажи людям, что ты действительно чувствуешь, это подействует на них куда сильней хлестких фраз…
София умница.
Простой рассказ с показом кадров, на которых мы в разных лагерях беженцев и среди жертв бедствий, воздействовал на людей куда сильней самых подготовленных выступлений.
– К чему рожать детей, если их нечем кормить?
Резон в этом вопросе был. Если знаешь, что не сможешь прокормить дитя и оно погибнет в мучениях, может, лучше не давать ему жизнь?
Но я вспомнила слова Рабиндраната Тагора, что каждый рожденный ребенок – свидетельство того, что Бог не совсем разочаровался в человечестве. Он дарит нам эти свидетельства. Но лишь потому, что дети родились не в обеспеченной Европе, мы обрекаем их на смерть!
– Но ведь их можем прокормить мы, мадам. Разве у вас не найдется всего лишь щепотки риса в день для такого ребенка?
Она явно смутилась, отошла ворча:
– Они будут рожать, а мы кормить…
Но почти сразу отправилась к подносу и положила на него снятое с пальца кольцо с бриллиантом. Положила, украдкой оглянулась, словно стесняясь столь щедрого дара, и поторопилась затеряться в толпе. Над моим ухом раздался голос Роба:
– Люди не умеют жертвовать…
– Это пока. Они научатся.
– Хорошо бы.
Для большинства несложно и не жалко отдать деньги на благотворительность, люди готовы жертвовать, но… Куда сложнее не откладывать это на завтра или вообще на конец недели, а подняться и сходить в ближайшее представительство или банк. Вот если бы пришли сами…
Кроме того, жертвовать куда легче, когда это делаешь не один. Могу посоветовать: участвуйте в благотворительных акциях, причем не просто отправляйте деньги по электронной системе, а приходите на встречи, концерты, праздники. Вашей душе очень понравится то, как вы там себя будете вести.
Не раз замечала: после таких акций и пожертвований люди выходят из зала просветленными, словно очистились от каких-то грехов. Помощь вообще оказывать легко, а от души тем более! Не забывайте, что у вас для этого две руки: одна – чтобы помогать себе самому, а другая – чтобы помогать людям. Вторая должна быть куда более щедрой.
– Можно ли быть уверенной, что деньги не пропадут втуне? Столько мошенников развелось…
По моей просьбе на экране снова появляется кадр с Джейн среди живых скелетов.
– Переводите средства сразу на счета ЮНИСЕФ, за этих людей я ручаюсь. Те, кто видел такое, не смогут взять и пенса из предназначенного детям.
На глазах у многих дам слезы, мужчины, хмурясь, делают вид, что им срочно нужно позвонить или что-то посмотреть в записной книжке.
После окончания показа к банкоматам в вестибюле очередь…
Ну почему только вот такая демонстрация заставляет людей быть щедрыми?
Одна дама тихонько говорит другой:
– Боюсь, что не смогу сегодня принять душ, понимая, что этой водой можно было бы напоить сотню малышей…
А я боюсь, что это только сегодня. Через неделю она, может, и не забудет страшные кадры, но душ будет принимать спокойно. Я не осуждаю и не призываю нарушать правила гигиены только потому, что у других нет возможности их соблюдать. Я пытаюсь понять, как сделать так, чтобы людское милосердие не проявлялось лишь временами, чтобы к нему не приходилось взывать, чтобы мы не могли быть спокойны, пока на Земле несчастен хоть один ребенок.
Как пробудить людей от их нравственной спячки? Я никого не хочу заставлять, просто хочу, чтобы люди помнили, что они люди, все время, а не только когда их к этому призывают.
Намеренно не называю страны, потому что везде, где бы ни побывала, повторялось одно и то же: неважно, засуха или проливные дожди, зной или холод, везде жертвами были дети. Жертвами не бомб или снарядов, хотя и такое бывало, а голода и эпидемий!
В конце XX века человечество позволяет миллионам детей голодать, не просто недоедать, а превращаться в неспособные двигаться скелеты!
Ужасней всего в Африке, что там свое страшное слово говорит засуха.
– Где и нашли такие скелетики, чтобы сфотографировать?
Когда люди видят репортажи о лагерях беженцев, газетные статьи со страшными фотографиями, большая часть информации воспринимается как журналистская подтасовка.
У меня слезы брызжут из глаз, а голос становится металлическим:
– Уверяю вас, что журналисты щадят ваши нервы и снимают только то, что можно вынести без истерики. На фотографиях далеко не самые страшные случаи, реальность еще страшнее.
Вижу сомневающиеся лица и прошу показать то, чего мы не намеревались демонстрировать, чтоб не шокировать публику совсем.
На экране кадр со стервятником, ждущим смерти ребенка. Из зала голос:
– Неужели нельзя было помочь?
– Кому, стервятнику?
Возмущенный ропот, но меня уже не перекричать:
– Этот ребенок обречен, но он не одинок. Кому помогать сначала, если вокруг тысячи, понимаете, тысячи таких детей! Им нечего есть, им нечего пить! Они даже в три года не умеют ходить, потому что нет сил подняться на ножки! Они в десять выглядят на пять, а в пять лет младенцами!
Когда меня спросили, в чем же больше всего нуждаются районы бедствий, я ответила:
