Мария Славкина - Байбаков
А еще в эпоху продуктового дефицита большой любовью пользовался анекдот ну конечно же про колбасу: «Зашел как-то председатель Госплана в продуктовый магазин и спрашивает: „Краковская есть?“ — „Нет“. — „Сервелат есть?“ — „Нет“. — „Докторская есть?“ — „Нет“… „Ну и память у старика“, — удивляются продавщицы».
В самом Госплане на такие анекдоты ничуть не обижались и отвечали в стихотворной форме.
Наш Госплан за все в ответе,
Что творится на планете.
За Вьетнам и Кампучию,
За Лаос, Афганистан,
Эфиопию, Анголу.
За Союз всех братских стран.
За страну нашу родную,
За отчизну дорогую.
И за мясо, масло, мыло!
Чтобы каждому хватило.
За зубную пасту, щетку.
…………………………
И за нитки и пеленки
Для Мишутки и Аленки.
Словом, он за все в ответе
И на том, и этом свете.
МПС не возит грузы,
Минчермет срывает план —
Виноват опять Госплан.
Строят плохо, кто в ответе,
Виноват всегда Госплан.
Не реальный дал он план.
Но признаюсь вам, друзья,
Нас ругают часто зря!
Двадцать лет в Госплане. Что только не пережил за эти годы Николай Константинович! И большие победы, и тяжелейшие разочарования! И невиданный триумф, и горькую трагедию! Историки и публицисты привыкли изображать Байбакова этаким дипломатом и политическим долгожителем. А он был в первую очередь — борец! Говорил то, что думал, вызывал огонь на себя, не подхалимничал и не выслуживался… И даже в самых критических ситуациях всегда оставался человеком.
Окидывая взором эти госплановские годы, невольно поражаешься: как все это мог вынести на себе один человек? Заниматься экономической реформой, осваивать Западную Сибирь, продвигать инновации, а еще не забывать про тех, кто рядом… Много лет спустя Николаю Константиновичу говорят спасибо нефтяники и газовики, пищевики и работники легкой промышленности, строители и космонавты, а еще сотни и сотни семей, которым помог наш герой…
Когда я брала интервью у В. С. Черномырдина, я попросила дать совет: на что следует обратить внимание при написании книги? Виктор Степанович, как всегда, был краток и мудр: «Николай Константинович — это гигант. Поэтому о нем надо написать то, каким он был. Не надо ничего придумывать, округлять». Виктор Степанович! Я очень старалась следовать вашему совету!
Часть четвертая
МУДРЕЦ
Вначале он был нефтяником, потом стал государственным мужем. А в последние годы? В последние годы он стал настоящим мудрецом…
Мудрец — понятие древнее, пришедшее к нам из глубины веков, но не утратившее своего значения и по сей день. В современном лексиконе есть даже специальный термин — клубы мудрецов. В разных странах это наиболее уважаемые, почитаемые, заслуженные люди, с которыми власть предержащие советуются и чье мнение играет далеко не последнюю роль в принятии судьбоносных решений. Эта традиция особенно развита на Востоке. Но кто знает, может, и в нашей стране когда-нибудь будет принято обращаться к таким мудрецам. К таким, каким являлся наш герой.
Это был удивительный человек. Тонкий глубокий ум, богатейший опыт… А еще — как ему это удавалось — «быть над»? Быть над всем суетным, преходящим? Нет, он ни в ком случае не страдал страшным пороком равнодушия, и если считал, что вопрос, пусть даже самый малый, нуждается в его поддержке, обязательно приходил на помощь. Но каким-то поразительным образом он знал — это зерна, а это плевелы…
Он никогда не был брюзжащим, поучающим всех и вся стариком. Видел все плохое, что происходит, но видел и хорошее. Будто древний царь Соломон, был уверен: «и это пройдет…» И конечно же как настоящий мудрец смотрел далеко-далеко вперед!
Самая горькая потеряИногда думаешь, какой силой духа был наделен наш герой, если пережил всё то, что выпало на его долю… Но были в его жизни и такие удары судьбы, которые даже он держал с трудом. Самый страшный день для него — 24 апреля 1983 года. В этот день его покинула любимая, дорогая, ненаглядная жена — его Клавочка.
До сих пор внучка Маша, которую фактически воспитала Клавдия Андреевна, не может вспоминать те дни без слез. «Это произошло на Страстной неделе, перед Пасхой, — говорит она. — Бабушка умерла в больнице. А сообщили нам так. Я тогда занималась конным спортом, и мы каждые выходные ездили кататься. А вернулись на дачу, я смотрю — стоят черная „Волга“, „скорая помощь“… Это был ужасный удар. Удар для всех. А для деда… ну вы и так все понимаете». Говорят, на Николая Константиновича в те дни было просто страшно смотреть. Когда жена ложилась в больницу, ничто не предвещало беду. И вот, надо же, случилось!
Хоронили Клавдию Андреевну на Новодевичьем кладбище. Попрощаться с ней пришло большое количество народу: родственники, друзья, знакомые… Говорили очень трогательно. Всем запомнились слова Святослава Николаевича Федорова, который отметил, что «если можно было бы поставить памятник доброты, то первый памятник я бы поставил Клавдии Андреевне». О многих ли можно так сказать?
А когда первая боль утихла, Николай Константинович пригласил скульптора Петра Шапиро. Заказал надгробный памятник. Решил так: ничего помпезного, вычурного. Две стелы, очень простые. Одну для жены, а другую… для себя — когда придет время! Ему так ее не хватало…
«Не знаю, как мы пережили те дни, — вспоминает Маша, — но хорошо помню, как дед впервые немножко оттаял. Летом мы поехали в Баку. А оттуда решили заехать в горы к ректору Московского нефтяного института Владимиру Николаевичу Виноградову — там как раз была геологическая практика. Они были большие друзья. Дед захотел увидеться и поздравить его с большой наградой — со званием Героя Соцтруда. Когда сели за стол, они налили по стакану водки, бросили туда орден, выпили… И дед первый раз за долгое время улыбнулся».
Пора!Второго октября 1985 года должно было исполниться ровно 20 лет, как Николай Константинович пришел руководить Госпланом СССР. Незадолго до этой даты он решился — пора! Через несколько дней в перерыве между совещаниями к нему подошел генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев.
— Правда, что ты ставишь вопрос об уходе? — спросил он.
— Правда, Михаил Сергеевич.
— Но, может быть, еще поработаешь?
— Какая-то работа мне нужна, без дела не смогу, а в Госплане должны быть люди помоложе и поэнергичнее.
