Ким Филби - Моя тайная война: Воспоминания советского разведчика
Я настаивал. Написал ему из Индии, что буду в Москве в начале ноября, и предложил встретиться. Ни ответа, ни встречи не последовало. Однако 25 ноября, уже будучи в Лондоне, я получил от Филби письмо:
«Дорогой Найтли, Ваше письмо из Индии шло шесть недель, так что о возможности поговорить с Вами за бокалом вина я узнал слишком поздно.
Однако если Вы еще не передумали, я полагаю, мы сможем встретиться для настоящего разговора в не столь отдаленном будущем. Приглашение для Вас и Вашей жены приехать на несколько дней в Москву будет, вероятно, направлено в виде телеграммы. Напоминаю, что Вы должны приехать без телевизионной техники и магнитофонов. Только Ваша жена, Вы и Ваш блокнот — в таком порядке.
Осталось обговорить кое-какие детали. Я очень дорожу своим уединением и не хочу, чтобы, открыв на Ваш звонок дверь, обнаружил вместе с Вами весь журналистский корпус Москвы.
Кроме того, утечка информации о действительной цели Вашей поездки в Москву поставила бы под вопрос все предприятие.
Наконец, могу я поблагодарить Вас за терпение и любезность, с которыми Вы вели эту переписку?
Большой привет и мои наилучшие пожелания Вашей жене. Филби».
Когда пришла телеграмма с приглашением, я представил ее в советское посольство в Лондоне и быстро получил визу для себя и для жены.
Мы прибыли в Москву вечером 18 января и проследовали в гостиницу «Белград». Не прошло и 20 минут, как зазвонил телефон. Это был Филби. Он сказал, что если мы выйдем в холл гостиницы минут через 25, то там нас встретит его сосед.
Сосед оказался крупным, веселым человеком, одетым в черное кожаное пальто. Он-то и должен был сопровождать нас к Филби.
Последовала долгая и путаная езда по морозным улицам Москвы, закончившаяся в узкой, обледеневшей улочке, из которой, казалось, существовал лишь один выход. В солидном, довоенной постройки, жилом доме лифт оказался архаичным. «Как-то вечером два генерала, которых я принимал у себя, застряв, просидели в нем несколько часов», — шутил позднее Филби.
Остановились на шестом этаже перед обитой дверью. Владимир позвонил. Недолгая заминка, пока нас изучали в глазок, и вот уже Филби собственной персоной протягивает нам руку, улыбается, представляет свою жену, принимает у нас пальто, каждой клеточкой излучая очаровательное английское гостеприимство.
— Проходите, дорогой, — говорит он, провожая меня в гостиную. — Устраивайтесь поудобнее. Что будете пить?
Ким Филби живет в роскоши. Говорят, квартира у него одна из лучших в Москве. Некогда она принадлежала высокому должностному лицу из министерства иностранных дел. Вскоре после приезда Филби в Москву это должностное лицо переехало в новый дом, и КГБ предложил ее своему выдающемуся разведчику.
— Я сразу ухватился за нее, — рассказывал Филби. — Хоть она и расположена в центре Москвы, но здесь так тихо, будто ты за городом. Окна смотрят на восток, на запад и юго-запад, так что я целый день ловлю солнце.
Он не сказал, что квартира идеально расположена и с точки зрения безопасности: подъезд к дому затруднен, вход легко контролируется. В списках абонентов номер его телефона не значится, почта поступает через абонементный ящик на Главпочтамте. Обычно он забирал ее сам, но с тех пор как западный репортер, в течение двух дней следивший за его ящиком, подошел к Филби на улице, почту для него забирает жена.
Из большой прихожей коридор ведет в супружескую спальню, спальню для гостей, туалетную комнату, ванную, кухню и большую гостиную шириной почти во всю квартиру. Из гостиной виден просторный кабинет.
В кабинете стоит письменный стол, секретер, пара стульев и огромный холодильник. Турецкий ковер и шерстяной палас покрывают пол. На книжных полках, занимающих три стены, размещена библиотека Филби, насчитывающая 12 тысяч томов.
Специальная секция отведена для книг о шпионаже — как документальных, так и художественных. Среди документальных — «Охотник за шпионами» (по словам Филби, ее подарил ему Грэм Грин), «Человек, который хранил секреты: Ричард Хелмс и ЦРУ», «История британской секретной службы», «Совершенно секретно. Для ограниченного пользования», «Хранители лжи», «Атмосфера измены» и «Антология шпионских историй».
Из художественной литературы на эту тему Филби читает Алана Уилъямса (героем одной из его книг является сам Филби), Лена Лаптопа, Джона Ле Карре и Грэма Грина (у него собраны все книги Грина). Есть, несколько детективных романов Дика Фрэнсиса.
Над письменным столом висит большая фотография отца Кима Гарри Джона Бриджера Филби, известного арабиста, а под ней в аккуратненъкой рамке две страницы рукописи Филби-старшего, демонстрирующие его невероятно мелкий почерк. Здесь же висят две большие, фотографии Че Гевары.
Стол освещается старинной лампой. На столе привычные орудия труда писателя — портативная пишущая машинка, стаканчик, с карандашами и ручками, точилка для карандашей, календарь и несколько стопок бумаги, а рядом старые номера «Таймс» и свежий номер «Индепендент».
Кабинет — это то место, где Филби работает.
— Знаете, — говорит он, — со времени своего приезда я только дважды был на Лубянке: однажды читал там лекцию, а второй раз уж и не помню, по какому поводу.
В гостиной стоит прекрасный обеденный стол испанской работы, подаренный Филби его другом Томми Хэррисом, торговцем произведениями искусства и антиквариатом, который был следователем в МИ-5. В комнате стоит также небольшой диван, несколько кресел и горка для посуды, в которой выставлен прекрасный сервиз английского фарфора. Стены украшают несколько гравюр, шкуры животных и пара старинных пистолетов.
Филби платит за свою квартиру 80 рублей в месяц, включая отопление и электричество. Кроме того, у него есть дача за городом, на которой он живет летом.
Я спросил Филби, нет ли в его кабинете, где мы в основном вели беседы, подслушивающей аппаратуры. Он ответил:
— Не имею ни малейшего представления, да меня это и не интересует. Однако мне это кажется маловероятным. Нет смысла подслушивать, если вы только не собираетесь прослушивать магнитофонные записи или читать их отпечатанными на машинке. Для этого потребовалось бы огромное количество людей.
Мне стоило немалого труда убедить его показать свои награды. У него есть орден Ленина, Красного Знамени, Дружбы народов, Отечественной войны I степени, а также венгерские, болгарские и кубинские награды.
Орден Золотого меча (венгерский) наиболее эффектный (о том, как он выглядит, говорит само название), но Филби больше всего гордится орденом Ленина.
— Он соответствует одной из степеней Рыцарского ордена, — сказал мне он.
