Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем
А еще ранее, в ходе предварительного слушания по своему уголовному делу, Платон Лебедев поставил тот же вопрос несколько в иной плоскости – о возвращении дела прокурору для соединения со следственным производством в отношении Михаила Ходорковского. Именно такой способ прямо предусмотрен процессуальным законом в случае усмотрения оснований для соединения уголовных дел. Ходатайство Лебедева рассматривалось в заседании 28 апреля 2004 года. В ходе его обсуждения прокурор Дмитрий Шохин возражал, ссылаясь на то, что в отношении Ходорковского еще продолжается предварительное следствие. Ему вторила представитель гражданского истца, сотрудник МНС РФ Александра Нагорная, требуя отказать, исходя из соображений оперативности: «Мы заинтересованы в скорейшем рассмотрении наших требований». Кроме того, она же, предвидя разные варианты развития событий, проявила неплохие познания в области процессуального законодательства, разъяснив участникам процесса, что «у суда отсутствует возможность объединять дела». И действительно, в очередной раз согласившись со стороной обвинения, судья Ирина Колесникова в удовлетворении ходатайства отказала.
Этот же вопрос еще раз встал в повестку дня перед участниками предварительного слушания по делу Ходорковского 8 июня 2004 года. Для начала после оглашения аналогичного ходатайства судья Колесникова решила выяснить у обвиняемого мнение, в каком составе он считает возможным рассмотрение дела в зависимости от решения, которое ей предстояло принять. Подумав, Ходорковский сообщил, что при объединении дел в одно производство – коллегией из трех профессиональных судей, а при отказе – единолично одним судьей.
Естественно, что участвовавшие в заседании защитники единодушно поддержали данное ходатайство. Когда дошла очередь до стороны обвинения, представитель ФНС РФ Нагорная заявила, что оставляет этот вопрос на разрешение суда, но все же считает, что объединение дел сэкономило бы силы и время. Вероятно, очевидная для всех целесообразность такого шага заставила знатока законодательства забыть свои собственные недавние утверждения обратного свойства. Прокурор Шохин едва ли не единственный раз за весь судебный процесс согласился с защитой и даже сослался на необходимость учесть мнения как Ходорковского, так и Лебедева, чтобы обеспечить возможность полной реализации их прав.
В итоге судья Колесникова, прекрасно зная, что еще 15 мая председатель Мещанского суда г. Москвы Лукашенко именно ей отписал дело М. Ходорковского, приняла «абсолютно самостоятельное» решение об объединении дел в единое производство и даже предоставила защитникам и их доверителям дополнительное время на ознакомление с ранее «чужими» для них делами. Правда, успешная реализация последней задачи, как оказалось, была не под силу единолично судье Колесниковой, и она вновь применила ранее использованную ею же методику эпистолярного общения с начальством. В очередной докладной, на имя председателя Мещанского суда Лукашенко, датированной 3 июня 2004 года, со ссылкой на аналогичное обращение 28 мая, видимо оставшееся безответным, вершитель правосудия потребовала выделения ей дополнительно двух секретарей для надлежащей организации ознакомления представителей стороны защиты с материалами уголовных дел. Возможно, судейский начальник еще не проникся значимостью доверенного его подчиненной дела, и поэтому ему был брошен серьезный упрек с намеком на проявления некомпетентности. Продолжая мысль о необходимости привлечения дополнительных сил, Колесникова негодовала: «Выделенный Вами ранее для производства этого водитель суда не относится к категории сотрудников суда, которые вправе работать с материалами уголовных дел, поскольку это не входит в его профессиональные обязанности и компетенцию».
Наверное, именно царившая в те дни в Мещанском суде непростая обстановка, предполагавшая наличие вокруг многих, в том числе посторонних для таинств правосудия глаз, а может быть, просто особенности характера судьи Ирины Колесниковой побудили ее обязать свою помощницу незамедлительно составить докладную записку (на имя самой Колесниковой) о том, что докладная записка от 3 июня 2004 г. о предоставлении еще двух секретарей, адресованная председателю суда Лукашенко, «была передана последнему 03 июня 2004 г. в 9 часов 27 минут».
В итоге, завершив оба предварительных слушания, по результатам которых помимо соединения дел было достигнуто еще одно «завоевание» – Лебедеву разрешили пользоваться калькулятором, – судья Колесникова уведомила представителей сторон, что первое заседание по рассмотрению дела по существу назначено на 16 июня 2004 года. Эту дату можно считать отправной точкой публичного разбора содержания обвинений против Ходорковского и Лебедева. Но для начала необходимо сделать несколько пояснений.
Помимо прокурора Шохина, о котором уже шла речь в нашем повествовании, на суде присутствовал еще один государственный обвинитель – некто Архипов, через некоторое время после начала процесса делегированный из прокуратуры Московской области для выполнения вспомогательных задач. Признаться, мне он мало чем запомнился, поскольку на ударных позициях постоянно был Шохин. Мнение Архипова оказывалось стабильно совпадающим с тем, что до него говорил старший товарищ, и с подачей тому документов, запланированных к оглашению, он успешно справлялся.
Тандем государственных обвинителей произвел не самое лучше впечатление на одну из посетительниц Мещанского суда – британскую писательницу Рэйчел Полонски. В журнале The Spectator за 4 апреля 2005 года она описывала увиденное так: «У дальней стены за ноутбуками сидят прокуроры – Шохин и Архипов – скользкого вида типы в неряшливых синих мундирах с погонами. Шохин ухмыляется – ему не надо ничего доказывать». От зоркого взгляда инженера человеческих душ не ускользнули ни сам факт существования гособвинителя Архипова, ни его манера поведения, ни даже внешний вид: «Архипов, напоминающий похмельного официанта из захудалой советской кафешки, лишь изредка открывает рот, но его выступления звучат настолько по-идиотски, что весь зал покатывается со смеха, заставляя оратора краснеть и смущенно улыбаться».
Говоря о представителях организаций – гражданских истцов, следует прежде всего обратить внимание, что в обоих процессах против Ходорковского и Лебедева наблюдалась одна показательная закономерность. Несмотря на рассмотрение судами обвинений в якобы совершенных тяжких преступлениях, будто бы причинивших невероятный по размеру материальный ущерб, «пострадавшие» организации предстать перед подсудимыми в чьем-либо уполномоченном лице активно не желали, даже несмотря на высылаемые им повестки и регулярно заявляемые защитой ходатайства о вызове. Видимо, им нечего было сказать и представить в обоснование своих исключительно бумажных претензий, да и то появившихся на свет не без помощи следственных органов.
