Донасьен Де Сад - 120 дней Содома
«Я бы предпочел сделать так, – сказал Дюрсе, – чтобы жертва почувствовала освобождение.»
«Господа, – вмешалась Дюкло. – Когда в мире нет кредита, который тебе щедро отпущен, приходится для своих проделок нанимать людей, находящихся в твоем подчинении. Осмотрительность часто бывает необходимой. Не всегда осмеливаешься делать то, что хочешь.»
«Это точно, это так! – подтвердил Герцог. – Она не могла сделать лучше того, что сделала!»
И любезное создание вновь пустилось в плавание: «Ужасно, господа, – сказала эта красивая женщина, – рассказывать вам о мерзостях, подобных тем, какие я вам недавно описывала. Но вы потребовали, чтобы я объединила все, что могло вызвать интерес, и ничего не утаила от вас. Еще три примера этой жестокой грязи – и мы перейдем к другим фантазиям.
Первый, о ком я расскажу, был старый управляющий поместьями. Ему было около шестидесяти шести. Он заставлял девушку ходить голой и, потрепав ее ягодицы, что делал скорее грубо, чем с нежностью, вынуждал ее делать по-большому прямо перед ним посреди комнаты. После этого он делал кучу рядом и руками соединял обе вместе; затем заставлял девушку ползти на четвереньках к этой куче и съедать ее, все время показывая при этом перемазанный калом зад. Он выпускал сперму, когда все было съедено. Мало какая из моих девушек, как вы понимаете, могла подчиниться такому свинству; ему же нужны были только молодые и свежие. Я их находила, потому что в Париже можно найти все, но и заставляла его хорошо за это платить.
Второй клиент из трех, о которых я собираюсь вам рассказать, требовал от девушки полного послушания. Так как этот развратник хотел иметь очень молодую девушку, мне приходилось нанимать для этого почти детей. Я подбирала девочек не старше четырнадцати лет. Старик велел девочке раздеваться донага. Потом повернуться к нему задом и пукнуть. После этого он пять раз пускал струю мочи, заставляя девочку принимать ее рот и глотать по мере того, как моча попадала ей в горло. В течение всего этот времени, сидя верхом у нее на груди, он одной рукой держал спои член, а другой лепил ровный шарик из кала. Свои омовения он собирался повторить и в шестой раз, так как извержения спермы все не было. Девочка, которую тошнило, умоляла его о пощаде но он смеялся си в лицо и продолжал свое дело в шестой раз, пока не добился своего.
Старый банкир даст вам еще один пример этого свинства, вызывающего возбуждение, – кстати, о нем вы еще не раз услышите в дальнейшем. Банкиру нужна была красивая женщина сорока или сорока пяти лет с дряблой грудью. Как только он оказался с ней наедине, потребовал, чтобы она обнажилась до пояса и начал свирепо тискать ее груди: «Настоящее коровье вымя! – кричал он – Для чего такие сосцы могут служить, как не для вытирания моего зада?» Он их жал, плевал на них и растирал, связывал одну грудь с другой, вставал на них грязными ногами, приговаривая, что это не грудь, а позорище, и как только природа могла создать такое безобразие и так опозорить тело женщины.
После этой нелепой прелюдии он разделся догола. Но боже, мой, какое тело! Как вам описать, господа? Банкир весь был в язвах с ног до головы, их отвратительный запах проникал даже в соседнюю комнату, где находилась я. И тело он заставил сосать!»
«Сосать?» – заинтересовался Герцог.
«Да, господа – сказала Дюкло. – С ног до головы, не оставляя ни одного пятнышка размером с луидор, – ее язык должен был побывать везде. Женщина, которую я ему дала, не могла этого даже предположить и, когда увидела этот сплошной гнойник, в ужасе отступила. «Ах ты, бездельница! – заорал он. – Так я тебе не нравлюсь? А между тем, тебе придется все-таки меня всего обсосать. И твой язык будет лизать каждую клеточку моего тела! Так что не делай вид, что тебе противно. Другие это делали хорошо. Ну давай же, давай, не воображай…»
Он был прав, говоря, что деньги могут все. Эта женщина была в крайней нужде, а я пообещала ей два луидора Она все сделала как он ее просил, и старый подагрик сладострастно качался во время операции, с наслаждением чувствуя, как ее нежный язычок гуляет по всему его телу и облегчает язвы, которые его пожирали. Когда операция была закончена, она не стала финалом для несчастной. Он заставил ее вытянуться на полу, сел на нее верхом и накакал ей на грудь. Давя ее груди, он вытирал ими свой зад Но я все еще не видела, чтобы он разрядился. Потом я узнала, что ему требовалось повторять эту операцию много раз, чтобы выделить сперму. Дважды этот мужчина в одно и то же место не приходил, я больше его никогда не видела – и ничуть об этом не сожалею.»
* * *
«Ну что ж, – сказал Герцог. – Я нахожу, что этот человек завершил свою операцию вполне разумно. Я не знал, что соски женщин могут быть использованы для вытирания зада.»
«Совершенно очевидно, – заявил Кюрваль, грубо тиская нежные и деликатные грудки Алины, – совершенно очевидно, что соски женщины – вещь препротивная. Они меня просто раздражают! Глядя на них, я даже испытываю отвращение, как перед чем-то отталкивающим… Только ее задний проход вызывает у меня живой интерес.»
Говоря так, он побежал в свой кабинет, увлекая за собой за груди Алину, а также Софи и Зельмир, двух девушек из своею сераля, и Фаншон. Мы точно не знаем, чем он занимался с ними, но вскоре из кабинета послышался женский крик, а несколько позже – его победные вопли по случаю удачной разрядки Он вернулся, Алина плакала и прижимала платок к груди. И так как все эти события не вызвали ни у кого никаких чувств, разве что смешок, – то Дюкло возобновила свои рассказ:
«Через несколько дней я сама обслуживала одного старого монаха, что потребовало от меня больших физических усилии и очень утомило; это и не было столь противно, как в последнем случае. Он подставил мне свой отвратительный зад, кожа на котором напоминала пергамент. Надо было тереть, месить, разминать этот зад, колотить по нему кулаками изо всех сил (ему нисколько не было больно); он только держал в руках свой член, который ему удалось разрядить в конце операции
Мое усердие гость, без сомнения, расхвалил в монастыре, потому что на следующий день он пришел не один, а с одним из своих приятелей, которому также надо было растирать зад. Этот был более порочен и более внимателен ко мне. Он покрыл поцелуями мои зад и вылизывал его не менее десяти-двенадцати раз, в то время как я, в интервалах, изо всех сил растирала и шлепала ею ягодицы. Когда кожа на них стала мягкой, его орудие любви поднялось. Я могу поклясться, никогда в жизни не видела такого великолепного орудия! Он вложил член мне в руки и просил одном рукой двигать его взад-вперед, а другой продолжать бить его по заду.»
