Алексей Зотов - Главный соперник Наполеона. Великий генерал Моро
Только Жюли Рекамье угадала внутреннее беспокойство Моро. Она взяла под руку Бернадота и увела его в малую гостиную, где, усадив на канапе, произнесла:
— Наш друг огорчен.
— Кто? Моро? Да нет же. Взгляните на него — он счастлив и спокоен.
— Это только с виду. Разве вы не заметили, генерал, что здесь нет ни одного высшего сановника государства? Даже Бертье не пришел. Очевидно, это приказ. Что за удар готовит мстительный корсиканец? На месте нашего друга я бы не ждала удара Бонапарта, а нанесла бы его первой.
В этот момент в малую гостиную вошел Моро.
— Так вот вы где! Я вас застукал, очаровательная подруга и вас, Бернадот, тоже. Ах вы, заговорщики!
Но Бернадоту было не до шуток. Вполголоса, но твердо он произнес:
— Моро, наступил момент действовать. Бонапарт намерен задушить свободу. Только вы можете спасти республику, так как за вами стоит народ. Смелее, мы пойдем за вами.
— Я знаю, какая опасность грозит республике, — ответил Моро, — и я согласен, что за Бонапартом нужен глаз да глаз. Я в полном распоряжении приверженцев свободы. Но разве моя личность настолько важна, как вы считаете?
— Да если бы у меня была такая популярность, как у вас, то я бы диктовал свои условия Бонапарту.
— Так вы хотите, чтобы я выступил против первого консула? Но тогда начнется гражданская война, — сказал Моро.
— Почему вы не хотите взять дело свободы в свои руки? Похоже, вы верите, что Бонапарт не осмелится посягнуть на свободу. Ну что ж, тогда он посмеется и над свободой и над вами. Она погибнет, и вас накроют ее саваном…
После этого разговор пошел на повышенных тонах, и, чтобы он не долетел до ушей какой-нибудь полицейской ищейки, мадам Рекамье сочла за благо его прервать. Она встала и последовала за собеседниками в большую гостиную.
Вообще говоря, существовала какая-то несогласованность между Моро и республикански настроенными генералами. Последние хотели, чтобы он перешел к открытым действиям против первого консула; в то время как сам Моро предпочитал находиться в принципиальной или вербальной оппозиции.
Несчастье состояло в том, что он не смог выйти из этой двусмысленности.
* * *Наступил 1803 год.
В противовес Бернадоту, Лаори и другим республиканским генералам, которые продолжали разжигать ненависть Моро к Бонапарту, Декан, наоборот, сожалел о том, что два таких достойных человека, как Бонапарт и Моро, перестали быть друзьями, и настаивал на их примирении. Он использовал любую возможность, чтобы рассеять их взаимные предубеждения.
В начале февраля 1803 года Декан, как утверждали некоторые, по его собственной просьбе был назначен командующим военной экспедиции в Индию. Накануне отъезда он явился в Тюильри, чтобы получить последние указания первого консула. В ходе беседы разговор зашел о Моро. Диалог получился настолько интересным, что мы решили привести его здесь почти полностью:
Первый консул: Декан, генерал Моро плохо себя ведет. Я буду вынужден удалить его из Франции.
Декан: Мой генерал, есть люди, которые вводят вас в заблуждение относительно генерала Моро, и есть другие, которые говорят о вас плохо. Все это печально, но я считаю невозможным, чтобы он действовал против интересов республики, которой так верно служил.
Первый консул: В доказательство у меня есть письмо. Его вез некий аббат Давид, который сейчас арестован и находится в тюрьме.
Декан: Я знаю этого аббата Давида. Мне всегда казалось, что он связан с генералом Пишегрю, он очень хотел, чтобы последний вернулся во Францию. Он был у меня дома в прошлом году и говорил об этом… Вероятно, генерал Моро принял к сведению его просьбу.
Первый консул: Генерал Моро оказал Франции неоценимую услугу, но это не дает ему право насмехаться надо мной. Лучше бы у него были амбиции! Чего он добивается? Денег? Я уже отдал ему пятую часть от контрибуций, которые он получил в Германии, и у него осталось еще четыре миллиона франков. Как глава государства я мог бы потребовать от него полного отчета, а записку, представленную им военному министру, считать неудовлетворительной.
Декан: Мой генерал, в Рейнской армии все были весьма удивлены, узнав, что некоторые генералы, которых Моро снял с должности, получили новые назначения сразу по прибытии в Париж… Все знают, что Моро имел много причин быть недовольным службой генерала Гувьона Сен-Сира с самого начала кампании, а вы его назначили командующим в Италию.
Первый консул: Если бы генерал Моро представил официальную жалобу на этого генерала, а правительство проигнорировало бы ее и предоставило ему новую должность, то это замечание было бы справедливым, но Сен-Сир представил письмо, в котором отмечаются его заслуги и что он вынужден покинуть Рейнскую армию по состоянию здоровья.
Декан: Генерал Моро был серьезно раздосадован тем, что многочисленные назначения, которые он произвел в армии, не были утверждены, а представления к награждению были отклонены, и, кроме того, военный министр по своему выбору направлял офицеров на вакантные должности в другие полки.
Первый консул: Мне об этом известно. И в этой связи между военным министром и генералом Моро имела место весьма нелицеприятная переписка. Что касается остального — все прошения Моро были удовлетворены.
Декан: Получив от вас в награду пару почетных пистолетов, генерал Моро снова отправился из Парижа в Германию и остановился в Нимфенбурге. У меня там была штаб-квартира, и он попросил меня остаться. Почти все дни, что мы были вместе, я был единственным его другом и собеседником. Мы часто бывали вместе, охотились… И все это время, пока мы оставались в Нимфенбурге, он говорил о вас с восхищением.
Первый консул: Все, что вы говорите, — правда. Но ситуация изменилась, как только к нему приехала жена в Зальцбург. Однако она не виновата в том, что он изменил свое поведение. Он попал под влияние тещи — известной интриганки — и стал слушать опасные советы трех плутов — Лаори, Френьера и Норманна. Их интриги и гибельные советы — приведут к падению Моро.
Декан: Я уверен, мой генерал, что если бы вы смогли сделать первый шаг к примирению, вы заполучили бы Моро в свой лагерь.
Первый консул: Это зыбучий песок…
Тон, с которым Бонапарт произнес последние слова, означал окончательный приговор Моро, — подумал Декан. На это он ничего не смог возразить. Он чувствовал себя слишком подавленным.
Было ясно, что этот генерал пришел защищать Моро как друга и сделал это мужественно и открыто; и этой дружеской защиты вполне могло хватить, но как много он еще хотел сказать первому консулу…
