Павел Федоров - Генерал Доватор (Книга 2, Под Москвой)
Проезжая по улицам Москвы, Буслов глубоко задумался и ничего не замечал вокруг. Он не слышал даже окрика знаменосцев, на которых наехал.
- Не ломай строй, - оглянувшись, сказал ему Торба, - объезжай слева.
- Зачем объезжать? - не понимая, спросил Буслов.
- Генерал вперед вызывает, сколько раз тебе говорить?
Буслов дал коню шпоры и в несколько резвых скоков подъехал к генералу.
- Буслов, почему "ура" один кричал, а после команды "Смирно" клинком за ухом чесал? - весело глядя на опешившего разведчика, спросил Доватор.
Посмотрев на генерала, Буслов ответил не сразу. Слегка наклонив голову, черенком нагайки он счищал с конской спины снег. Обычно, когда он говорил или пел, по движению его бровей и улыбке, по блеску голубых глаз можно было читать его истинные мысли и чувства. Сейчас по его лицу скользила радостная и застенчивая улыбка. Квадратный, с мелкими морщинками лоб хмурился. Казалось, что этот богатырский детина собирается заплакать...
- Спасать надо... - поджав губы, отрывисто проговорил Буслов.
- Спасать? - настойчиво спросил Доватор.
- Да, спасать Родину. Я теперь могу все что угодно сделать. Не сробею.
- По-моему, ты никогда не робел, - поощрительно улыбаясь, сказал Доватор.
- Нет, маленько бывало. Теперь этого не будет.
Вскинув на Доватора влажно поблескивающие глаза, с проникновенной убежденностью он добавил:
- Сроду не будет, товарищ генерал. Сами увидите, говорю вам просто...
"Да, это на самом деле сказано просто", - подумал Лев Михайлович. Он знал силу такой простоты! Просто говорить, просто вести себя, просто улыбаться, уважать себя и людей. В этом "просто" содержится самое драгоценное, что есть в сердце человека.
- Правильно говоришь, Буслов, очень правильно!
Доватор кивнул головой и, опустив загоревшиеся глаза, думал о том же, чего Буслов не смог передать своими словами.
- Буслов, у тебя в Москве есть родственники или знакомые? - спросил вдруг Доватор.
- Есть, товарищ генерал, профессор один...
- Профессор? Родственник?
- Нет, знакомый. И даже не знакомый. Подарок я от него на фронте получил. Теперь переписку имеем.
Буслов назвал фамилию профессора и адрес.
- А ты сходи к нему. Обязательно сходи и поблагодари.
Доватор подробно объяснил ему, как разыскать по адресу профессора, и разрешил отпуск на целый день. При этом спросил, есть ли у него деньги.
Буслов поблагодарил генерала, но от денег отказался.
По приезде в казармы, убрав коня, Буслов начал собираться в гости.
Ординарец Доватора предложил ему свою щегольскую кавалерийскую венгерку, но с непременным условием надеть профессорский шарф. Буслов категорически отказался: подарок имел уж очень яркий цвет.
- Понимаешь, дружочек мой, какая это вещица? Это ж подарок! - говорил Сергей. - Красота! Художественная работа. Я бы сам не отказался иметь такой.
- Нельзя надевать. Нарушение формы. До первого патруля, - упорствовал Буслов.
- Кавалерийская форма, чудак! Верх на твоей кубанке синий, а вместо башлыка шарф! Бесподобно! Усы закрутишь, красота! А не хочешь, снимай венгерку. Ничего ты не понимаешь, скромник.
Буслов вынужден был согласиться. Посмотрев в зеркало, он убедился, что шарф действительно идет ему. Большой любитель всякого оружия, Сергей прицепил ему шашку и пистолет.
На площади Свердлова, у витрины кинотеатра, толпился народ. Подошел и Буслов. Увидев как-то по-особому одетого кавалериста, люди почтительно расступились. Буслов смущенно подвинулся к витрине, но тут же с изумлением остановился. За стеклом крупными буквами было написано:
"Атака кавалеристов генерала Доватора".
Внизу на увеличенной фотографии был изображен момент атаки. Под одним из всадников Буслов сначала узнал коня Захара Торбы, немного позади скакал он сам. "Вот, смотрите", - хотелось сказать ему, но он сдержался, почувствовав, как по всему телу пробежала пульсирующая дрожь и, словно электрический ток, начала отдаваться в концах пальцев. Он вспомнил атаку на Рибшево, гибель любимого командира и крепко сжал кулаки.
- А вы там не участвовали, случайно, товарищ кавалерист? - спросил кто-то из толпы.
К щекам Буслова прилила кровь, и дрожь прекратилась в сжатых пальцах, но он ничего не ответил и отошел в сторону...
- Что вы, уважаемая, на это скажете, хотел бы я знать? - проговорил высокий старик в каракулевой шапке и погрозил стоящей перед ним девушке суковатой палкой. - Что вы на это скажете, сударыня?
- Я скажу, что вы, сударь, правы.
Девушка, не замечая пристального взгляда Буслова, задорно подмигнула старику.
- Озорная девчонка! Когда ты станешь серьезной?
Старик огляделся по сторонам, и взгляд его остановился на Буслове. Старик, словно поперхнувшись, клюнул носом и поверх очков стал пристально вглядываться в высокого, щегольски одетого кавалериста. Склонившись к девушке, он тихо сказал;
- Васса, смотри!
- Что, папа? - близоруко щуря глаза, спросила девушка.
- Погляди, что у него на шее.
- Вижу, шарф. Очень похож...
- Не только похож, а это он. Работу, работу нашей милейшей Анны Никифоровны я узнаю из тысячи. Я сейчас...
Старик шагнул к Буслову.
- Извините великодушно. Вы не с фронта?
- Так точно, - Буслов почтительно и четко звякнул шпорами.
- Разрешите узнать, откуда у вас этот шарф?
- Фронтовой подарок. От профессора Ивана Владимировича Сопрыкина.
- Совершенно верно! - Старик протянул руку Буслову и внушительно добавил: - Благодарю за письмо. Очень рад, очень рад. Вы, наверное, догадываетесь, что я и есть Иван Владимирович. А это моя дочь Васса, а проще Васенка. Вы, значит, тот самый разведчик Буслов? Мы про вас в газетах читали.
Обрадованный профессор говорил возбужденно и громко.
- Значит, трудно на войне? - И, не дожидаясь ответа, продолжал: Разумеется, я так и предполагал. А вот она этого не понимает. Двадцать три года, а все прыгает, скачет, как девчонка. В Азию от бомбежки скакать хотела. Я отговорил. На фронт хотела уехать - не взяли. "У нас, - говорят, - без вас близоруких много". Теперь ни с того ни с сего пошла окопы рыть. Парадоксальная девица!
На такую характеристику "парадоксальная" девица и бровью не повела. С лукавой усмешкой посматривала она на отца и со смелым любопытством на Буслова. Близорукие глаза ее пытливо, по-девичьи щурились и, казалось, говорили: "Не обращайте внимания на старика. Он ворчун и придира, но в сущности человек самый добрейший".
Подхватив Буслова под руку и заглядывая ему в лицо, девушка засыпала его вопросами:
- Вам нравится шарф? А шоколад получили? Это очень питательно. Страшно на войне? Шашка у вас очень острая? Сколько немцев зарубили?
