Александр Витковский - Поединок спецслужб. Перезагрузка отменяется
Впрочем, нельзя умалять и успехов отечественной науки. Параллельно готовились еще четыре программы, значительная часть которых выполнялась по оригинальным разработкам советских ученых. Но их выполнение в силу объективных причин и новизны проекта откладывалась на более поздний срок. Лаврентий Берия, который лично курировал советский атомный проект и не только присутствовал на первом испытании в Семипалатинске, но и руководил им, не забыл о награждении основных участников создания РДС-1. С этим событием молва связывает необычную историю.
Когда Берию спросили о том, кому и какие награды давать за изобретение и успешное испытание первой советской атомной бомбы, он будто бы ответил: «Тех, кого нужно было расстрелять — дать Героя Соцтруда. Кого хотели осудить на двадцать пять лет — наградить орденом Ленина. Кто тянул на “пятнашку” — присвоить орден Красного Знамени. И так далее, по нисходящей...»
Конечно, это не более, чем легенда, исторический анекдот. Но, как говорят, в каждой сказке есть доля правды. В августе 1949 года, когда за работу по атомному проекту наградная волна докатилась до разведчиков, Вильям Фишер был удостоен ордена Красного Знамени. Значит, по логике всесильного Берии, когда-то разведчик вполне мог быть осужден на 15 лет... Вот только за что?
Однако с успешным испытанием в Семипалатинске работа по атомному проекту для разведчиков не закончилась. Ответной реакцией Пентагона на появление атомного оружия в СССР стали призывы к немедленному нанесению превентивного атомного удара по нашей стране. В США срочно разрабатывается план «Троян» по атомной бомбардировке 100 городов Советского Союза. Предполагалось сбросить на эти центры 300 атомных и десятки тысяч обычных бомб. Дата начала войны — 1 января 1953 года.
Нашей разведке предстояло выяснить эти планы, конкретные цели, время возможного удара, а также вероятность разработки американцами новых, еще более мощных видов вооружения. Ведь в 1952 году в США был произведен первый в мире термоядерный взрыв. Советский Союз подобное испытание осуществил только через год.
— Вадим Алексеевич, — я вновь обращаюсь к генералу Кирпиченко. — Художник-любитель — не слишком ли легковесная легенда прикрытия для Марка — разведчика-нелегала?
— Конечно, нет. Профессия свободного художника и фотографа позволяла ему легко передвигаться по стране, встречаться с огромным количеством самых разных людей. Он имел свою студию, где занимался увеличением репродукций с цветных диапозитивов. Позднее открыл ателье по производству цветных фотографий и занятий живописью. Это было очень удобно для подготовки микрофильмов с секретной информацией, хотя реального существенного финансового дохода такая оперативная «крыша» давала немного. Тем не менее он установил прекрасные взаимоотношения со всеми соседями и слыл добропорядочным американцем средней руки. Кстати, его студия в квартире № 505 недалеко от моста на Фултон-стрит находилась рядом с полицейским участком. А напротив—здание Бруклинского федерального суда. В этом была и своеобразная дерзость нашего разведчика, и, если хотите, тот самый оперативный кураж, без которого невозможна работа истинного профессионала.
— Входили ли в состав резидентуры Марка супруги Розенберг, казненные в США в 1953 году за ядерный шпионаж в пользу Советского Союза?
—Извините, такие вопросы разведка не комментирует. Могу лишь сказать, что сами Джулиус и Этель Розенберг категорически отвергали обвинения в связях с советской разведкой.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО И АРЕСТ
В конце 1952 года в помощь Марку под псевдонимом Вик был направлен кадровый сотрудник КГБ, радист нелегальной разведки, этнический финн, капитан, затем майор госбезопасности Рейно Хэйханен. В Нью-Йорк он приехал под именем Юджина Никола Маки—гражданина США, родившегося в Финляндии. Он плохо знал английский язык, водились за ним и другие грешки бытового плана. Его задача — помощь Марку в работе и, в частности, обеспечение двусторонней связи резидента с Москвой.
Поначалу все было неплохо, но через некоторое время Вик все чаще и чаще стал прикладываться к бутылке. Естественно, пагубное пристрастие не осталось тайной для Марка. Старая истина — разведка и пьянство несовместимы. Вик срывал встречи, забывал о своевременном проведении тайниковых операций, даже на явки с Марком иногда приходил пьяным. Уговоры и воспитательные беседы оказывали на Вика не очень большое влияние. Да и требования конспирации в условиях чужой враждебной страны не создавали условий для активных мер профилактического воздействия — в партком не вызовешь, строгий выговор не объявишь... Дело дошло до того, что Хэйханен растратил весьма приличную сумму — пять тысяч долларов, которые должен был передать одному из агентов советской разведки.
Куда более пагубные последствия имел и другой «прокол» Вика. В 1953 году он по пьянке потерял пятицентовую монету с выточенной внутри полостью для хранения секретных материалов. Все бы ничего, но тайник совершенно случайно нашел тринадцатилетний разносчик газет Джеймс Бозарт. Обрадованный пацан уже хотел было приобрести на эти пять центов какую-нибудь мелочь вроде жвачки, но вдруг... монета развалилась у него в руках и из нее выпал крошечный негатив микропленки. Добропорядочный американский мальчик тут же отнес ее в полицейский участок. Оттуда она попала в ФБР, где джимены (так в те годы американцы называли сотрудников Федерального бюро расследований) сначала онемели от неожиданности, а потом впали в тяжелый ступор. Ведь тайник, филигранно выточенный в монете, и его содержимое свидетельствовали о том, что в стране действует неизвестный шпион. И не дилетант, а супер-профессионал. И не одиночка-«крот», а, скорее всего, хорошо развитая и глубоко законспирированная агентурная сеть.
Суда по всему, Марк знал о потере тайника и был обязан исходить из худшего варианта—возможности его попадания в ФБР. Значит, работать следовало еще более осторожно и довести степень конспирации до наивысшей точки. Но как это сделать с помощником пьяницей? Да и сам разведчик-нелегал после семи лет беспрерывной работы в чужой стране был на грани физического и психическою истощения. В 1955 году Центр разрешил ему приехать в Москву на отдых и, может быть, уже не возвращаться в Америку. Марк вылетел в Западный Берлин, оттуда перебрался в Восточную зону, где встретился со своей женой. Вскоре они уже были в Москве. Конечно, Вильям Фишер доложил руководству о своем проблемном помощнике. Обсуждая вопрос о руководстве резидентурой, начальники нелегальной разведки пришли к выводу, что ее нельзя даже временно оставлять на Вика, передав ему адреса, пароли, явки. Значит, Марк должен вернуться в Америку.
