Ант Скаландис - Братья Стругацкие
10. АН не любил (даже как пассажир), можно сказать, побаивался автомобиля — шайтан-арба! БН с молодых лет — заядлый автолюбитель.
11. АН умеренно любил собак и совсем равнодушен был к кошкам. БН наоборот равнодушен к собакам, но коты и кошки с неизменным именем Калям живут у него постоянно и по сей день.
12. АН читал книги стихов практически только по обязательной программе изучения в школе и в институте, а сочинял только для девушек, для тостов, для хохмы. В его библиотеке всей поэзии — только Пушкин и Лермонтов в виде полных собраний и никаких отдельных томиков. БН любил поэзию с детства, писал стихи и песни всерьёз, имел поэтические амбиции, до сих пор за поэзией следит и с поэтами дружит. Большая часть стихов и стишат в книгах АБС придумана или подобрана БНом.
13. АН любил всякую мистику и колдовство и даже к слухам псевдонаучным про НЛО и бермудские треугольники относился в меру серьёзно. БН никакой мистики не признаёт, он материалист и рационалист до мозга костей.
14. АН не имел никаких хобби, коллекционирование как таковое было ему чуждо. БН многие годы основательно и с удовольствием занимается филателией.
15. АН был фантастически непрактичен — как и для чего в этой жизни используют деньги, зачем их считать до получения, а тем более, после, он так и не понял до конца дней. БН — с математическим складом ума. Деньги, как и всё остальное, считал он всегда быстро и хорошо. И, не будучи рвачом, а тем более крохобором, он, тем не менее, умел и умеет вести вполне грамотные финансовые переговоры с издателями. Да и траты его в жизни всегда были куда более рациональны.
16. АН не любил спортивных занятий даже в детстве и никогда не был спортивным болельщиком. БН в юности мечтал стать спортсменом, пока интеллект не взял верх, а потом, как зритель, фанатом не был, но по телевизору вместе со всеми смотрел и олимпиады, и чемпионаты мира.
17. АН относился к компьютеру, так же как к автомобилю, у него вообще с техникой были сложные отношения. БН увлекался информационными технологиями с тех времен, когда ещё и термина такого не было, а была только книжка Норберта Винера «Кибернетика».
18. АН полюбил Москву как второй родной город, да так и не сподобился переехать обратно в Питер, хотя думал об этом. БН никогда не любил Москву, ему и в голову не могло прийти в ней жить.
19. АН любил науку, но все его друзья-учёные с улыбкой подтверждают, что он не разбирался в ней совсем и относился к науке, как к своего рода магии. БН науку знает изнутри, и этим всё сказано.
20. Отдельного сопоставления заслуживает отношение братьев к путешествиям. Они вроде и любили их. А вроде и не любили. Ну, примерно, как тот Гиви из анекдота — помидоры: «Кушат — нэт, а так — очэн!» Но главное, что и любили и не любили они эти путешествия совершенно по-разному. Только рассказывать это лучше на конкретных примерах в соответствующих главах.
А сейчас подытожим: различий у нас получилось в четыре раза больше.
Так вот, эта их редчайшая для родных братьев, удивительная, трудновообразимая непохожесть и рождала эффект идеального взаимодополнения. Как у двух половинок разорванной купюры? Нет, не так. В том-то и дело, что не так! Геометрически идеально совпадают в жизни пресловутые «платоновские» половинки — мужчина и женщина. В творчестве всё сложнее. Когда братья-соавторы встречались, им ещё требовалось время на то, чтобы притереться друг к другу, адаптироваться, преодолеть колоссальную психологическую дистанцию, существовавшую между ними, а уж потом начиналась работа. Да и работа эта была далеко не лёгкой и радостной, она тоже была непрерывным преодолением, сопротивлением, отчаянным прорывом по ту сторону возможного и реального.
Очень хорошо сказал их коллега и добрый приятель прекрасный фантаст Владимир Дмитриевич Михайлов:
«Они были как два упругих мячика: когда их прижимало друг к другу, в месте соприкосновения сферических поверхностей образовывалась плоскость — новая сущность, это и был результат их совместного творчества. Но долго в таком напряжённом состоянии они не могли находиться, сила отталкивания побеждала, и оба катились дальше самостоятельно, по своим дорогам, до следующей неизбежной встречи».
Это было чисто гегелевское — единство и борьба противоположностей. У каждого — своя жизнь. Свои увлечения, свой круг общения, свои любимые места и даже свои любимые книги. В молодости они хотя бы несколько раз ещё отдыхали вместе. С годами и это прошло. Вместе — только работа.
Да, их тянуло друг к другу, им не хватало друг друга, они всё время писали друг другу, звонили, но быть рядом подолгу никогда не могли. Две недели, три, максимум — месяц. С годами — намного меньше. Десять дней — это уже был предел.
А строго разграниченные круги общения? Что это, как не поначалу чисто интуитивный, а позднее уже вполне осознанный и продуманный способ максимального повышения эффективности творчества. Их было двое, и надо было пользоваться этим — они должны были собрать максимум информации о мире, к чему же дублировать впечатления?
Они никогда и нигде не выступали вместе. Исключение — Брайтон, Всемирный конвент фантастов 1987 года. Обоих с трудом уговорили поехать туда. БН вообще не любитель ездить куда-то, если не сам за рулем. АН же был крепко обижен на десятки отказов, полученных по всем приглашениям за границу в предыдущие годы и, вообще говоря, к тому времени был уже болен и тяжёл на подъём.
БН никогда не был на московском семинаре фантастов. АН — ни разу на ленинградском. У московских АНовых друзей БН был считаные разы. А в Ленинграде у АНа были свои друзья. Общих и там, и там — два с половиной. После смерти АНа БН ни разу (!) не был в Москве. Зачем?
АН ни разу не был в НИИЧАВО, то есть в Пулковской обсерватории, и ни в одном из «соловцов» — маленьких северных городков, по которым регулярно путешествовал БН — тоже ни разу. БН никогда так и не собрался доехать до Дальнего Востока…
Этот перечень можно продолжать, но уже и так ясно, что здесь не нагромождение случайностей, а четкая и согласованная совместная позиция.
Больше того, в их нежелании появляться на людях вдвоём было что-то эзотерическое, шаманство какое-то. Сознательно это делалось или подсознательно? Каким бы ни был сегодня ответ БНа, его нельзя будет считать стопроцентной истиной.
Но он же признаёт, что оба не любили работать под магнитофон и единственную запись, обсуждение рассказа «Загадка задней ноги», однажды — «по ошибке» — стёрли. Они не допускали никаких свидетелей к этому священнодействию — ни друзей, ни жён, ни даже маму.
