Владимир Переверзин - Заложник. История менеджера ЮКОСа
Генеральная прокуратура Российской Федерации упорно пытается достать всех экс-менеджеров, проживающих за рубежом, продолжая с маниакальной настойчивостью рассылать ордера на их арест. Приготовлено и ждет своей очереди третье дело ЮКОСа. Ходорковского осудили за присвоение акций «Восточной нефтяной компании» — якобы в результате этого он незаконно стал ее собственником. Состряпано новое (подобное еще не забытому старому) обвинение в хищении и легализации всей нефти, которую эта компания добыла. Хотели было предъявить, но рука дирижера, к досаде следователей, повисла в воздухе, и возникла вынужденная пауза. То ли вообще передумали предъявлять, то ли ждут момента, чтобы с особым цинизмом добавить Ходорковскому еще пару лет непосредственно перед его освобождением… Чего ждать от этих людей? От властей, взявших прямой курс к репрессиям и принявших ряд законов, позволяющих сажать за инакомыслие, можно ожидать всего. С нашей управляемой судебной системой и сейчас можно посадить кого угодно, подбросив наркотики или обвинив в том, чего не было. Но сейчас речь идет о легализации, или узаконивании, заведомо незаконных арестов. Распоясались правохоронительные органы, вовсю орудуют законные бандформирования. Картина вырисовывается грустная, печальная и безрадостная.
Что я сейчас чувствую? Разочарование, боль, горечь, грусть. Вместе с тем я чувствую себя счастливым человеком. Мне повезло, что вышли поправки к Уголовному кодексу, в результате чего я оказался на свободе. Иначе сидеть бы мне до 15 декабря 2013 года. За эти годы жизнь сильно изменилась, и не совсем понятно, что нас ждет дальше. Чем заниматься, что делать, где работать, как жить? Прошлое и настоящее наложили на меня и моих коллег ряд обременений и ограничений. Не каждый работодатель рискнет взять на работу «политических заключенных»… Я уже столкнулся с проблемой получения кредита в нескольких российских банках. Наличие судимости не только не позволило мне пройти банковский «фейсконтроль», но и помешало назначению на определенную должность в публичной компании… Получение виз для меня также оказалось серьезной проблемой. Мне удалось решить вопрос с шенгенской визой, но для властей Великобритании я по-прежнему нежелательный элемент.
Меня часто спрашивают, не боюсь ли я жить в России и почему не уезжаю на Запад. Тому есть много причин. Это моя страна, которую я не собираюсь покидать из-за каких-то подлецов и мерзавцев. Время все расставит на свои места. Но сколько потребуется на это времени, зависит от нас с вами. К сожалению, мы, русские, не учимся на своих ошибках и зачастую наступаем на одни и те же грабли. Пережили революцию, войну, массовые репрессии… И опять возвращаемся в тридцатые годы. Но не все так безнадежно. Идут необратимые процессы. Я вижу уже не отдельные ростки протеста, кое-где чудом пробившиеся сквозь асфальт, а многочисленную молодую поросль, которую не закатаешь в бетон старыми советскими методами. Мы живем в другом мире, в другом информационном пространстве, которое формирует нашу реальность, что вселяет определенные надежды.
В заключение я хочу поблагодарить людей, благодаря которым — без преувеличения — остался жив. Эти люди, находясь на свободе, фактически отбывали со мной наказание и помогали мне выживать в течение семи лет и двух месяцев. Это мой близкий друг Леонид Беленький и жена Ирина. Особую благодарность выражаю своему адвокату Дуднику Алексею Леонидовичу.
Также хочу поблагодарить тех, кто поддержал и помог мне после освобождения, — Ирину Ясину, Игоря Писарева, Бориса Галкина.
Особо хочу поблагодарить замечательную женщину, основательницу общественного движения «Русь сидящая» Ольгу Романову, которая после освобождения, окружив меня заботой и вниманием, оказала мне неоценимую помощь и поддержку.
Завершить книгу я хотел бы стихотворением, написанное моим другом Леонидом Беленьким:
МОЛИТВА
Я взываю к тебе
Каждый день без притворства и лени.
Не остави в беде,
Защити, сохрани и спаси.
Посмотри на меня —
Я стою пред тобой на коленях
И, цепями звеня,
Бью челом тебе в пол до крови.
Но за веками глаз
Не видать. И заложены уши.
И не слышен твой Глас.
Завывает на улице Зверь.
Пропадаю во тьме,
Темнота забирается в душу,
Дьявол рвется ко мне,
И трещит под ударами дверь.
Я молился всю ночь.
Голос мой и молитвы все тише.
Ты не можешь помочь.
Ты б, конечно, пришел, если б мог.
Но ты снова молчишь.
Ты, наверное, просто не слышишь.
Человек, ну, услышь!
Тебе молится снова твой Бог…
С уважением,
Владимир Переверзин
Москва, апрель 2013 года
Кипрское отделение банка «МЕНАТЕП»
«Работая в филиале ЮКОСа на Кипре, я имел лишь общее представление о компании. Во время следствия мне предоставили возможность подробнейшим образом изучить, как была организована работа компании. В материалах дела собрана официальная отчетность компании, учредительные документы, всевозможные договоры…»
1999 год. Семинар Bank of America, Сан-Франциско
Впереди кажущееся безоблачным будущее. Но обстоятельства неожиданно поменялись, и я попал в совершенно другую компанию.
Колония общего режима в городе Покров Владимирской области
От людей в погонах я видел только негатив и провокации. Гораздо больше человеческого я видел от обычных арестантов, с которыми всегда находил общий язык.
С сыном Денисом
«Я захожу в маленькую комнату и вижу своих родных. У меня кружится голова. Все происходит как во сне. Вижу жену и сына, выросшего и отвыкшего от меня за эти за три года. Ребенок стесняется и, не зная, как себя вести, неловко обнимает меня. Я с трудом сдерживаю слезы. Я не хочу, чтобы они знали, как мне здесь плохо, не хочу их расстраивать, пытаюсь улыбаться и шутить…»
В тюрьме прошла целая жизнь, и без меня вырос сын
«Денис не выдерживает и начинает плакать. Он не хочет уезжать и, пытаясь сформулировать свои чувства, приобнимает меня и произносит: “Папа, мне без тебя скучно”. От этих слов у меня будто сердце останавливается. Надо идти. Мы прощаемся. Меня ждет маршировка, Дениса — школа, жену — работа. Я ухожу».
Французские Альпы, горнолыжный курорт Шамони. Тогда я не мог представить, что судьба занесет меня в колонию строгого режима
«Получив видавшие виды лыжи и палки, надев чудом подошедшие мне ботинки, я выхожу на старт. Трасса начинается от локального сектора адаптационного отряда и идет по аллее в горку. Надо пробежать вверх, там развернуться, вернуться вниз и поразить приготовленными снежками цели…»
Спартакиада среди осужденных. Битва за УДО
«Рекорд вызвал уважение среди осужденных и поднял мой авторитет в колонии. Андрей скажет мне, человеку, прозанимавшемуся полжизни борьбой: “А мы думали, что ты бумажный человек. Тяжелее ручки ничего не поднимал…”»
Жена Ирина и сын Денис
«Стоит шум, все стараются перекричать друг друга. Я не слышу, а скорее читаю по губам вопрос: “Как ты?” Изо всех сил я стараюсь улыбаться, но выгляжу потерянным. У меня ком в горле, я не могу говорить… Свидание заканчивается. Мне кажется, что не прошло и пяти минут, хотя оно длилось целых тридцать. Мне очень больно и тяжело, физически плохо…»
Письма сына
Будучи уверенными, что меня освободят из зала суда, мы не стали говорить ребенку о моем аресте. Около трех лет, до оглашения приговора, он считал, что я находился в командировке на Тибете, где якобы писал книгу.
Трудовая книжка
«Боже мой! Не веря своим глазам, я продолжаю изучать доказательства своей “преступной” деятельности. Оказывается, моя вина подтверждается моей трудовой книжкой (том 3, листы дела 8–18), где указываются места моей работы…»
Дневники
Все годы я вел дневники, часть которых мне удалось нелегально переправить на волю. Многое пропало, но многое все же удалось сохранить.
В первые часы после освобождения
«И вот я, в чудовищного вида телогрейке с биркой на груди, в не менее чудовищной шапке, в зэковских ботинках, в таких же штанах, с сумкой в руке оказываюсь на автовокзале города Покрова. Чтобы не пугать прохожих, я отдираю бирку с телогрейки…»
1 Согласно статье 51 Конституции РФ «никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников». — Прим. авт.
