Василий Скоробогатов - Берзарин
В первый день наступления с Магнушевского плацдарма маршал Жуков находился фактически в боевых порядках в нашем 9-м корпусе. Мы в этом убедились.
Убедились потому, что произошло дорожное ЧП. По грейдеру, проложенному здесь через небольшое болотце, двигался наш стрелковый полк и еще врезались какие-то грузовики, орудия, обозы. И вдруг возник затор, потому что у какого-то шофера впереди, как говорится, «по закону подлости», заглох мотор. Транспорт напирал друг на друга, и движение прекратилось. Люди суетились, офицеры бегали, отдавая какие-то команды, бегал и я в том числе, а сдвига не получалось. Вдали заскрежетал немецкий шестиствольный миномет.
Я по кочкам, через болотце, отбежал в сторону и остолбенел. Правее, совсем недалеко, виден был изрытый ямами бугор и на нем — курган. В неглубокой траншее — группа высших чинов. Они были узнаваемы — Жуков, Берзарин, авиаторы, танкисты.
Маршал, увидев безобразие на грейдере, оставил свой окопчик и широким шагом направился к скоплению паниковавших людей и техники.
Почувствовал я, что сейчас он крикнет: «Что это такое?!»
И мгновенно, как молния, над столпотворением раздались возгласы: «Жуков! Жуков! Жуков!»
И тут по грейдеру прошло что-то вроде судороги. Сотни рук схватились за свою технику, за транспортные средства. Десятки рук уцепились в борта и скаты злосчастного поврежденного студебекера». Неисправная машина вместе с какими-то ящиками полетела с насыпи в болото. Колонна мгновенно стала выправляться и силой солдатских мускулов, конской энергией, загремевших моторов начала принимать привычную форму: тягачи, обозы, пушки резко сдвинулись, и вся эта масса ринулась вперед.
Я увидел лицо маршала, на котором не было следов даже давней улыбки. Комфронта пошел к кургану. Там были Берзарин, Косенко, Кущев, Боков, другие генералы; один из них — авиатор. Держа в руке микрофон, летчик-генерал отдавал команды своим эскадрильям, видневшимся в небе.
Я побежал по кочкам, так как насыпь была высока и в насыпи кое-где были видны щели. А в одном месте я увидел трупы немецких солдат, ствол миномета, потом — плиту… Опорная плита… Фашисты, кажется, оторвались от преследования…
Но грохот артиллерии не утихал. Впереди, в километрах пяти-шести, у лесного массива, поднимались клубы черного дыма, плескались багровые языки пламени. Горел какой-то склад. А дальше? Гитлеровское командование ввело термин «крепость». Каждая деревушка, хутор, фольварк[55] — это опорный пункт, крепость. Проломят в стене дома, забора, амбара дыру, сунут в нее пулеметный ствол — и палят оттуда. Боеприпасов у них хватает. Такая «крепость» долго не держится. До того времени, пока артиллеристы не подтянут поближе пушку.
К вечеру боевые действия шли уже на Пилице. Это — левый приток Вислы. Река сравнительно многоводная, по ней даже ходили баржи. Саперы постарались, они по сигналам разведки навели на реке переправы. На нашем пути переправа простреливалась. Саперам и стрелкам потребовалось пару часов, чтобы уничтожить огневую точку. Некоторые подразделения сумели переправиться по льду.
Наш 899-й полк вошел в прорыв и сосредоточился в лесу под селением Бела Гура. Мы здесь заняли оборону, узнав, что правее на Пилице, у населенного пункта Варка, идут жестокие бои — там, собрав силы в кулак, немцы контратакуют. На карте возле Варки обозначены холмы и лесной массив. Вражеская оборона, как видно, сохранилась — бои у Варки ведут полки 301-й дивизии. Командиром у них — Владимир Семенович Антонов. Ах эта пресловутая Пилица! Почти на двое суток затормозила она наше наступление.
Пилицу мы пересекли бегом по дощатому мосту и, когда выбрались на дорожное полотно, наткнулись на пулеметные очереди. У подножия каменистого холмика затарахтел пулемет. Наша штурмовая группа уничтожила эту огневую точку. Рядом, используя ледяной покров, пересек реку и вышел вперед батальон 902-го стрелкового полка.
Изгнание оккупантов из Варшавы — это и наша заслуга. Потому личный состав 5-й ударной удостоился награды — медали «За освобождение Варшавы». После преодоления реки Пилица в прорыв вошли соединения 1-й армии Войска польского под командованием генерала Станислава Поплавского. В обход Варшавы с запада наступала 61-я армия.
Немецким дивизиям, прежде всего инженерным частям, имевшим гитлеровский приказ — взорвать и сжечь Варшаву, грозили окружение и уничтожение. И фашисты покинули дымящиеся руины Варшавы. Пал сильнейший бастион вражеской обороны на Висле.
Теперь уже все наши войска, действующие на Берлинском направлении, вышли на оперативный простор. Начался стремительный бросок к Одеру.
…Здравомыслящие поляки, хотя теперь они в меньшинстве, объективно оценивают заслуги СССР в освобождении Польши. Награждение польских и российских ветеранов медалями «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» состоялось в российском посольстве в Варшаве. Некоторые ветераны были награждены медалью Жукова. Всего в 2005 году награды в Варшаве получили 120 польских и российских ветеранов. На праздничной церемонии присутствовал бывший глава Польского государства, ветеран Войска польского генерал Войцех Ярузельский. Россияне и поляки понесли в годы Второй мировой войны самые большие потери в процентном отношении к численности своего населения, отметил он, напомнив, что 60 лет назад бои все еще шли на фронте протяженностью почти полторы тысячи километров, где каждый день погибали тысячи российских и польских солдат. Генерал Ярузельский вспомнил своего боевого друга, подпоручика Рышарда Кулеша, убитого в бою с фашистами 18 апреля 1945 года. «Без решающего вклада СССР не было бы победы, а нас, поляков, ждало бы уничтожение», — сказал генерал…
В 2009 году газета «Правда» опубликовала воспоминания ветерана войны, полковника Ивана Ильича Кустова «600 суток на переднем крае». Во время битвы на Магнушевском плацдарме Кустов был командиром стрелковой роты 1052-го стрелкового полка 301-й стрелковой дивизии. Он пишет:
«За руководство боем при форсировании Пилицы мне было присвоено звание Героя Советского Союза. Первому батальону, в который входила наша рота, предстояло ворваться в траншеи противника. Мы завязали рукопашный бой. Фашисты отступили. Преследуя врага, наша рота оказалась отрезанной от своего полка.
Мы по рации сообщили своим, где находимся, получили приказ — держаться во что бы то ни стало: помогут танками, проходы для них скоро разминируют. До вечера гитлеровцы шесть раз ходили в атаку — мы выстояли. Во время контратаки я был ранен в правое предплечье. Со жгутом на раненой руке встречал седьмую атаку неприятеля, на исходе дня. Тогда подошли наши танки».
