Юрий Виноградов - Операция Б
Днем, в то время как инженеры, техники, мотористы и оружейники готовили ДБ-3 к вылету на Берлин, экипажи отдыхали, восстанавливая силы после бессонной ночи. Полет предстоял необычный, и потому летчики должны чувствовать себя особенно бодро.
Старший инженер Баранов после тщательного осмотра двигателей доложил, что только две машины могут взять на внешнюю подвеску ФАБ-1000 или по две ФАБ-500 - капитана Гречишникова и старшего лейтенанта Богачева из армейской авиагруппы. Двигатели остальных самолетов выработали положенные моторесурсы, поэтому посылать их с полной бомбовой нагрузкой слишком рискованно.
- А как в Асте у Щелкунова и Тихонова? - спросил Коккинаки.
- Там дела обстоят еще хуже,- ответил Баранов.- Из своей эскадрильи капитан Тихонов может послать сегодня лишь одну машину - старшего политрука Павлова. А из группы Щелкунова пойдут два экипажа: сам майор и только что прилетевший после замены моторов на его самолете капитан Юспин.
Коккинаки стало не по себе от доклада старшего инженера. Но не верить ему было нельзя, он непосредственно отвечает за подготовку машин к полету.
- Ладно, для начала пусть идут эти самолеты,- согласился он.
Тысячекилограммовую бомбу подвесили на ДБ-3 капитана Гречишникова, а две пятисотки дали на ДБ-3 старшего лейтенанта Богачева. Поскольку Богачев впервые летел на Берлин, Преображенский решил послать с ним опытного штурмана из морской авиагруппы. Выбор пал на лейтенанта Шевченко, хорошо изучившего маршрут. Жаворонков согласился.
Вылет назначался за полтора часа до темноты.
Жаворонков и Коккинаки направились на старт, где уже распоряжался капитан Комаров. В воздух поднялись "чайки", прикрывая ДБ-3 от возможного нападения немецких истребителей.
Первым, как и было решено, взлетал Гречишников.
Капитан Гречишников спокойно воспринял решение командующего ВВС флота послать на Берлин его дальний бомбардировщик с ФАБ-1000 на внешней подвеске. Он понимал, что опасность их экипаж подстерегает большая, начиная со взлета. Сам он, как и все остальные его товарищи, на совещании с представителем Ставки выступил против полетов с тысячекилограммовой авиабомбой. Но приказ есть приказ. Кому-то надо попробовать первым. Если уж командир полка полковник Преображенский, которому он беспредельно верил, дал согласие на эксперимент, то дело далеко не безнадежно. Действительно, а почему бы не летать на Берлин с ФАБ-1000? Ведь пока они в авиагруппе особого назначения верили лишь расчетам, а вот практика может все изменить.
В отличие от летчика штурман старший лейтенант Власов откровенно нервничал. Сам, добровольно, он никогда бы не полетел на Берлин с таким страшилищем на борту, как ФАБ-1000, риск считал неоправданным и про себя нещадно ругал тех, кто посылал их экипажи на эксперимент, особенно представителя Ставки Коккинаки.
- Повезло нам сегодня, Василий Алексеевич,- с обидой в голосе пожаловался он. - Как утопленникам...
- Не накликай беду,- усмехнулся Гречишников, понимая состояние штурмана.Плохая примета...
- Чего ее накликать, эту самую беду? Вон она под фюзеляжем висит,- показал Власов на сигарообразную ФАБ-1000, уже подвешенную оружейниками на внешней подвеске.
Гречишников рассмеялся, похлопал штурмана по плечу.
- Не падай духом, Александр Иванович!
- А падай брюхом,- выдавил из себя подобие улыбки Власов.- Если такое брюшко лопнет,- он снова показал на бомбу, хотел что-то добавить, но потом безнадежно махнул рукой.
- Как говорится, бог не выдаст, свинья - не съест,- успокоил Гречишников штурмана.- Где наша не пропадала! Ведь не из таких передряг мы выбирались, Александр Иванович!..
Тяжело груженный ДБ-3 подрулил к началу старта. Разбег машины будет удлинен, и потому взлетную полосу следовало использовать максимально. Время идти на взлет, вон уже и капитан Комаров размахивает сигнальными флажками. Рядом с ним генерал Жаворонков, представитель Ставки Коккинаки, военком Оганезов, военинженер 2 ранга Баранов. Все они внимательно следят за бомбардировщиком капитана Гречишникова.
- Штурман, готов? - спросил Гречишников.
- Готов, - вяло ответил Власов.- Ко всему готов...
- Ну-ну, выше нос!
- И так держу высоко. Выше некуда...
- Стрелок-радист?
- На пять баллов, товарищ капитан! - отозвался сержант Семенков.
- Воздушный стрелок?
- Все в порядке, товарищ капитан! -ответил краснофлотец Бурков.
- Тогда, как говорится, с Богом. На Берлин! - приободрил экипаж Гречишников.
Он опробовал моторы, дав полный газ. Над предвечерним Кагулом разнесся их мощный рев. Убедился, работают устойчиво, можно взлетать. Открыл правый фонарь кабины, высунул руку: готов! Увидел, как генерал Жаворонков одобрительно кивнул ему и приложил руку к козырьку фуражки. Коккинаки напряженно наблюдал за происходящим.
Гречишников отпустил тормоза, дал газ. Бомбардировщик вздрогнул и, словно нехотя, тяжело тронулся с места. Теперь только за считанные секунды набрать предельную скорость, оторвать от земли самолет до окончания взлетной полосы. Главное, подняться в воздух, а там станет легче. Если уж до Берлина с ФАБ-1000 не дотянуть, тогда сбросить ее хоть на запасную цель.
Гречишников выжал газ до отказа. Моторы заревели С душераздирающим надрывом, самолет ускорил бег по серой грунтовой полосе, но никак все еще не мог оторваться от нее. Летчик снова и снова давил на педаль газа, моторы перешли на зловещий вой; уже позади половина взлетной полосы, а шасси словно приросло к земле. "Тяни, тяни, тяни!" - просил, требовал, умолял Гречишников, чувствуя, как от перенапряжения лицо покрылось крупными каплями пота. Позади осталось две трети взлетной полосы, моторы работали на полную мощь, а бомбардировщик, всегда послушный воле летчика, не подчинялся больше ему, не взлетал, продолжал катиться к стремительно приближающейся кромке леса. "Все, не вытянет, прекратить взлет",- пронеслось в голове Гречишникова. Но уже поздно тормозить, взлетная полоса кончается, ДБ-3 врежется в деревья и взорвется. Только вперед, есть еще надежда, хоть и минимальная...
Бомбардировщик, наконец, подпрыгнул и повис в воздухе, еле-еле набирая высоту. У Гречишникова, да и у всего экипажа, вырвался вздох облегчения: начинался долгожданный взлет, вымотавший все нервы. Но что такое? ДБ-3, уже перевалившего через изгороди и кусты, тянет вниз, ревущие на разнос моторы не в силах поднять его ввысь. Гречишникова бросило в холод, точно к груди приложили большой кусок льда. Всем сердцем почувствовал, физически ощутил, что не подняться выше им с таким тяжелым грузом на борту, не вытянут моторы. Сейчас бомбардировщик рухнет вниз, и ФАБ-1000 взорвется...
- Штурман! - закричал Гречишников.- Сбрось ее, окаянную!
