Леонид Млечин - Брежнев
На следующий день Брежнев позвал Александра Николаевича к себе:
— Как понимать твое вчерашнее выступление? Твоя речь была направлена против меня!
— Почему вы так решили?
— А ты что, не знаешь, что сельское хозяйство курирую я? Значит, все, что ты говорил вчера, это против меня. Какое ты имел право вносить предложение о снятии с работы Мацкевича? Ведь это моя личная номенклатура!
Когда Гришина перевели в горком и остался вакантным пост руководителя профсоюзов, появилась удобная возможность решить судьбу Шелепина. Он приехал на очередное заседание политбюро. Его позвал к себе Брежнев. В кремлевском кабинете генсека уже сидел Суслов. Леонид Ильич предпочел вести такой сложный разговор с Шелепиным не в одиночку, а опираясь на авторитет «главного идеолога» партии.
— Знаешь, надо нам укрепить профсоюзы, — сказал Брежнев. — Есть предложение освободить тебя от обязанностей секретаря ЦК и направить на работу в ВЦСПС председателем. Как ты смотришь?
Шелепин ответил, что никогда себе работы не выбирал и ни от какой не отказывался. Иной ответ и не предполагался. Брежнев, Шелепин и Суслов, который весь разговор просидел молча, перешли в соседнюю комнату, где уже собрались члены политбюро. Брежнев объявил, что они с Сусловым рекомендуют перевести Шелепина в ВЦСПС. Членом политбюро он останется, чтобы поднять авторитет профсоюзов.
26 сентября 1967 года пленум ЦК КПСС освободил от обязанностей секретаря ЦК Александра Николаевича Шелепина, полководца без армии.
Впрочем, в роли главы профсоюзов энергичный и популярный Шелепин тоже был неудобен Брежневу.
— Шелепин, как человек энергичный, стал посещать заводы, общаться с рабочими, — рассказывал Леонид Замятин. — Выдвинул программу социальной поддержки рабочего класса, занялся строительством санаториев для рабочих. Популярность его росла.
— Пришел Шелепин в профсоюзы, — вспоминал Николай Егорычев. — Другой климат, можно прийти к человеку, он примет, выслушает, поможет… Но работать Шелепину уже было трудно. Когда его перевели в ВЦСПС, он на каждом шагу чувствовал, что его оттирают.
— Все предложения, которые он вносил, работая в ВЦСПС, либо мариновались, либо отклонялись, — рассказывал Владимир Семичастный. — Шелепин оказывался в глупом положении перед своим активом. Он действовал энергично, но его идеи проваливались.
Брежнев по-прежнему воспринимал Шелепина как соперника.
Тесные контакты с Шелепиным стали опасными. Возникла идея построить дом отдыха для сотрудников ТАСС с помощью профсоюзов. Генеральный директор ТАСС Замятин обсудил эту идею с Шелепиным.
Вдруг Замятина срочно вызвали в «Барвиху» к Брежневу. Охранник сказал:
— Леонид Ильич гуляет у озера.
Замятин пошел его искать. Леонид Ильич гулял с какими-то людьми. Увидев Замятина, отошел с ним в сторону, где их никто не слышал.
— Если бы я тебя не назначил на эту должность два месяца назад, то сегодня бы снял, — сказал Брежнев.
— Чем же я провинился? — поразился Замятин.
— Ты у Шелепина в ВЦСПС был?
— Да, я хотел ускорить строительство дома отдыха.
— Но ты с ним еще и обедал?
— Он меня пригласил.
— О политике говорили? Честно.
Леонид Митрофанович и сам понимал, что лукавить бессмысленно: и кабинет Шелепина, и его комната отдыха, и зал, где они обедали, наверняка прослушивали.
— Ни слова, — поклялся Замятин. — Только о социальных делах.
Генеральный секретарь объяснил Леониду Митрофановичу прямым текстом:
— Всех идеологов, которые окружали Шелепина, мы отослали за рубеж или в другие места. Сейчас он ищет новых людей на идеологическом фронте, формирует новую команду. И тебя не случайно пригласил пообедать. Он, видишь ли, не бросил своих идей. Мне это не нравится. И мы с этим покончим. Может, я виноват, что не предупредил тебя, но я не мог предположить, что ты сразу поедешь к Шелепину…
В 1975 году Шелепин во главе профсоюзной делегации отправился в Англию. Его плохо встретили — демонстрациями, протестами. Устроили ему настоящую обструкцию. Для англичан он оставался бывшим председателем КГБ, который отдавал приказы убивать противников советской власти за рубежом.
Причем заранее было известно, что Шелепину в Лондон лучше бы не ездить. Руководство британских профсоюзов советовало советскому послу командировать кого-то другого. Но в Москве на эти предупреждения почему-то внимания не обратили.
Возле здания британских профсоюзов собралась протестующая толпа. По словам бывшего сотрудника лондонского бюро Агентства печати «Новости» Владимира Добкина, пришлось Шелепина выводить через черный ход. Посольского водителя, который вышел к лимузину, толпа, приняв, видимо, за Шелепина, закидали яйцами и пакетами с молоком.
На пресс-конференции Шелепин счел необходимым произнести ритуальные слова, предназначавшиеся не для английских, а для советских журналистов:
— Товарищи, я искренне счастлив, что работаю под руководством верного ленинца, одного из выдающихся деятелей коммунистического движения, неутомимого борца за мир во всем мире Леонида Ильича Брежнева…
Но все это уже не имело значения. Его судьба была решена. Неудачная поездка в Англию стала для Брежнева желанным поводом вывести Шелепина из политбюро. У них произошел резкий разговор.
Шелепин сказал:
— В таком случае я уйду.
Брежнев моментально согласился:
— Уходи.
Шелепин тут же написал заявление. Брежнев сразу обзвонил всех членов политбюро, и через несколько часов решение было принято. Отправлять Шелепина на пенсию было рано, и ему подыскали унизительно маленькую должность заместителя председателя Комитета по профессиональнотехническому образованию, который ведал в основном производственно-техническими училищами (ПТУ) для молодежи.
Это назначение, конечно, было издевательством. Когда Суслов пригласил Шелепина и сказал, что ему предлагается такая должность, Александр Николаевич ответил:
— Я же молотка никогда в руках не держал, не говоря уж о чем-то более серьезном. Как я буду учить будущий рабочий класс?
В Госкомитете по профтехобразованию работал еще один выходец из комсомола — Вадим Аркадьевич Саюшев. Он был первым заместителем председателя. Он рассказывал мне, что, когда Шелепина перевели в комитет, Суслов вызвал председателя Александра Александровича Булгакова и внятно объяснил: вокруг Шелепина должен быть вакуум, поручить ему надо что-то малозначимое и позаботиться о том, чтобы у него не было никаких внешних связей.
Булгаков, бывший второй секретарь Харьковского обкома, а затем секретарь ВЦСПС, вернулся от Суслова, собрал заместителей, пересказал им весь разговор. Он был горд — ему доверили перевоспитание оторвавшегося от народа бывшего члена политбюро…
